Юлия Цыпленкова (Григорьева): Сателлит для Богини (СИ)

Во-первых, попытка взглянуть в глаза суровой реальности вызвала дикий спазм в висках, а во-вторых – над постелью возвышался отец, сжимавший в руке гадский будильник.

- Рота, подъем! – гаркнул отче.

- Па, в чем дело? – недовольно спросил я, натягивая на голову одеяло.

Одеяло тут же отлетело в сторону, обнажив не только мои бренные телеса, но и взлелеянное в солярии тельце моего вчерашнего увлечения. Светка вскрикнула и прижалась ко мне. Накрыв ее собственной подушкой, я все-таки сел и, прищурив один глаз, взглянул на отца. Тот швырнул в меня штанами и вышел из моей спальни.

- Влад, – Светка потянулась ко мне, но я остановил ее.

- Чуть позже, малыш. Отче ждать не любит.

Сказав это, я натянул штаны и вышел вслед за отцом. Нашел я его на первом этаже наших хоромин. Родитель сидел на кожаном диване, закинув ногу на ногу, и вертел стрелки будильника. Кстати, будильник был самым дешевым, память родителей о прошлой жизни. Не знаю почему, но с этим писклявым орудием пыток они упорно не желали расставаться. Перед отцом, на стеклянном столике, стоял стакан с уже разведенным «Алко Зельцером». Для меня. Выпив залпом снадобье, я упал рядом с отцом и откинул голову на спинку дивана. Глаза снова закрылись в ожидании чудодейственного эффекта адского зелья.

- Легче? – поинтересовался отец.

- Не, – проворчал я. – Нужно больше покоя.

- В гробу будет вечный покой, – усмехнулся язвительный отче.

- Мрачняк, – констатировал я.

- Твоя жизнь – мрачняк, – тут же парировал родитель. – Шалава твоя – мрачняк. Музычка твоя – мрачняк.

Я тут же открыл глаза и хмуро взглянул на отца.

- Вот только музыку не трогай, – уже привычно огрызнулся я. – Это серьезно.

- Универ – серьезно. – Ввернул, так же привычно, мой строгий родитель. – Твое будущее – серьезно, а музыка – фигня на постном масле. Мы не для того с твоей матерью такие деньги вбухиваем в твое обучение, чтобы ты дурью со своими дружками маялся, да этих вот, – отец кивнул в сторону второго этажа, – топтал в пьяном угаре.

- Па, я же не каждый день в таком состоянии, – возмутился я. – А это эта, – я тоже указал взглядом наверх, – давно не девица и знает, что делает.

- Конечно, знает, – рассмеялся предок – Тебя, дурака, окрутить хочет. Через пару недель заявит, что залетела, что делать будешь?

- Не полный идиот, предохраняюсь, – проворчал я. – Па, инквизиция окончена?

- Только началась! – рявкнул отец. – Меня достало твое раздолбайство! Сегодня же выкинешь все свои балалайки, сожжешь тетради с бездарными стишками и засядешь за конспекты! И чтобы больше ни одной дешевки в твоей постели. Хочешь бабу, женись, порядочная невеста есть на примете.

- Юркова что ли? – хохотнул я. – Уволь.

- Уволю, из дома, от кормушки, от банковской карты, – пообещал родитель.

А вот тут отец перегнул. Он принципиальный, я принципиальный, один корень. Взглянув на него исподлобья, я поджал губы, ожидая следующей реплики. Родитель не заставил себя ждать.

- Толпа тупых юнцов, орущие дурные песни – это не будущее, Влад. Когда-то я даже гордился, что у меня сын стихи пишет, но теперь вижу, надо было тогда еще тебя в ежовые рукавицы брать. А все твоя мать…

- Маму не надо приплетать, – вновь огрызнулся я, все более распаляясь. – И не надо оскорблять моих друзей. В конце концов, молодость дается на то, чтобы было, что вспомнить в старости. Я еще успею стать нудным пузатым мужиком, отчитывающим своего сына.

Отец демонстративно осмотрел свое подтянутое тело и иронично приподнял брови.

- Па, давай прекратим этот разговор…

- Отлучу от кормушки, – повторил отче.

- Да, отлучай! – взорвался я. – Мне достаточно лет, чтобы самому разобраться со своей жизнью. Если думаешь, что я держусь за твой кошелек, то глубоко ошибаешься! И учусь я там, куда вы меня с мамой отправили. Это было ваше желание, за него и платите, так что этой претензии не принимаю. Если нравится идея слияния с Юрковым, женись сам на его дебелой доченьке. Это моя жизнь, и мне решать, как она пройдет.

Отец с нескрываемым скептицизмом взглянул на меня и усмехнулся.

- А знаешь, сын, мне нравится твоя идея. Можешь идти на все четыре стороны. Поговорим через три месяца, расскажешь о своих достижениях. Можешь даже забить на универ, академку тебе возьмем. Устраивай свою жизнь, как хочешь. Считай, что мы заключили пари. Если за три месяца твоя музыка поможет тебе, и это я не об игре в переходе, – ты выиграл. Если же нет, то через три месяца ты избавляешься от всего того хлама, которым завалена твоя комната, напяливаешь строгий костюм и женишься на Лизе.