Екатерина Кузнецова - Змееносец Ликише. Книга 2

– Авилонии нечем обороняться. Они лишены всего! Многие покинули свои дома в поисках лучшей жизни для клана. А для того, чтобы избежать бессмысленной войны, необходимо заключить союз!

– Нет! Нет! НЕТ! В тебе что-то изменилось! – схватился Аморф, подозревая корсея в чрезмерной мягкости. – Авилонская девица произвела на тебя впечатление? У тебя есть к ней чувства? Какой глупый поступок, Ликий. Здесь ты потерял себя! Стал гибким! Тебя больше не интересуют наши тренировки! Ты вовсе забросил медитации! Когда ты в последний раз входил в астрал?

– Я горел! Горел! Потерял время, лежал в постели! А где был ты? Может, ты хотел избавиться от меня? Ты же здесь и готов отомстить больному омытому старику! Признайся, будь он в полном здравии, ты бы не приехал? Побоялся? Ты боишься Аллеля! – настаивал корсей.

– В тебе попросту потух пожар, – с яростью прошипел Аморф. – Нет искры. Сюда ты ехал, в тебе горел огонь, который даже я не мог потушить. Ты бился отчаянно. Ломал кости, вставал и снова бился, выворачивал всех противников наизнанку. К тебе ехали со всего мира, чтобы сразиться с тобою! Из других миров являлись самые жуткие чудовища, но твой огонь… он пылал так же, как и твое сердце. Но стоило тебе переступить этот проклятый порог, как уныние победилo тебя! Ты стал добреньким. Бегаешь с ними по паркам и пикникам. Принимаешь обеды в накрахмаленных сорочках. На тебе изящно сидит этот выглаженный кафтан из золотого виссона. Навощённые до блеска башмаки! Волосы пахнут душистыми ароматами! Сегодня ты намазал свои ручки кремом, а к вечеру дал распоряжение приготовить тебе ванну?!

– Долго ты за мною наблюдал? – Ликише одолевала буря эмоций, после которой Аморф пожалеет, что спровоцировал его. – Мне тоже не нравится ощущать себя цепным псом в твоих руках. Ты решаешься управлять моим же змеем, не замечая ошибок. Посмотри, в кого ты превращаешься! Посмотри на себя в зеркало, взгляни, кто скрывается под той маской?! Что же там осталось человеческого? Изо дня в день я слушаю о том, как мы будем править миром, но я понял одну вещь: этим миром будешь править ты, а мое место у твоих ног!

– Что ты несёшь?! – неубедительно запротестовал Аморф.

– Ты считал, что я приду и сожгу здесь все дотла? Отомщу всем за твои обиды? Ошибаешься.

– Но… ты забыл? Забыл? Я спрашиваю?

– Это уже неважно! Главное – это то, что сейчас!

Перескакивая на более высокие тона, позабыв об осторожности, корсей и его колдун были готовы к поединку. Сколько лет прошло с последнего боя, где ученик одержал ошеломляющую победу над учителем. И сейчас оба слишком близки к яростному бою. К счастью, никто не стал очевидцем спора между двумя, иначе последствия могли бы быть ужасающими. Аморф не мог допустить, чтобы Ликише отошёл от их общего дела, связав судьбу с варваркой. Питал его злом, будил в нем ненависть, часто напоминая о предательстве родных. Однако тот никак не ожидал, что Ликише примет решение пойти своим путем. Он не мог допустить подобного у себя за спиной, решив убрать виновницу с пути.

По привычке после тяжелой беседы с корсеем колдун, повернувшись спиной к Ликише, не реагировал на адепта больше часа, пересказывая священную отповедь из книг великих магов и чернокнижников о смирении их учеников. Это был шанс для корсея, тихо сбежав из покоев, он быстро переоделся в более простецкую одежду, тихонько приоткрыв дверь, покинул Аморфа в глубоком онемении.

– Ты мало знаешь шипящего друга, – многообещающе произнес колдун, обернулся лицом к пустой комнате. – Этот монстр явит свою мощь и покажет тебе, что значит Иивлик для Змееносца!

Взбудораженный после тяжелого разговора с колдуном, Ликише не мог ни о чем думать, кроме как искать выход из сложившейся ситуации. Все дальше Аморфа захватывало безрассудство, помешанное на мести, а он, изведав его прожорливость, все дальше отдалялся от него. После последних событий все чаще возникало острое желание оставить дворец. Отойти от всей той будничности дворцовых интриг и заговоров. Оставить накрахмаленные рубахи и с уличными шалопаями пуститься по родным улицам Мириды, обчищая брюхатых купцов и торгашей на рынке. Но здесь, стоя у порога своих покоев, ему вспомнились слова святозара Улема о выживших альхидах, что скрываются где-то в низовьях города, и лишать себя шанса выбраться из навязчивой опеки колдуна он не смог.

Ближе к полудню солнце нещадно жарило, донельзя пересушивая город, но Ликише это не останавливало. С улыбкой на лице он живо пронёсся по длинным коридорам, а после, точно как в свои десять, съехал по перилам вниз. Пройдя глухой холл, откуда раздавался веселый смех прислужниц. Начищая мраморные стены, девушки что-то горячо обсуждали. Также недалеко от того места, где Ликише решил затаиться, слышался отчаянный голос Оритии и более грубое восклицание Фрийи. Северянка все ещё яростно высказывалась, отпуская тяжёлый слог борейцев. Смешивала его с лёгким наречием Мириды. Позади матери, с навалившимися няньками, медленно шла мелисса Хиона. Несмотря на свою мать, девушка придерживалась послушной стороны, смиренно опустив голову. Как надлежит всем мелиссам из сурового края, Хиона изобличала силу духа даже в обществе невежественной коссеи Фрийи.