Марина Эльденберт: Темный рассвет

— Вопрос в том, чего хотите вы.

Она приблизилась, и до него донесся тонкий аромат духов — резкие холодные нотки. От богачки веяло холодом, а еще у нее были странные глаза. Ярко-зеленые, слишком странные даже для привыкших сигналить по подворотням кошек, не говоря уже о человеке. Он еще не знал, что ей нужно, но уже чуял нутром, что наклевывается что-то интересное. Журналистское чутье не раз подводило его к сенсациям, разоблачениям, громким скандалам или убийствам. Несмотря на полицейских — эти еще большие сволочи, чем аристократы, на прессу смотрят как на тараканов, хотя сами всего лишь цепные псы закона. И прищемить им носы иногда бывает очень приятно.

— Судя по всему, у вас ко мне деловое предложение, — ухмыльнулся Жак.

От незнакомки по телу шла дрожь, но опасность и сенсация всегда идут рука об руку.

Женщина кивнула и, не говоря больше ни слова, быстрым шагом направилась по улице. Аркур огляделся по сторонам — не идет ли кто следом, а потом направился за ней. Они прошагали добрый квартал в молчании, и она ни разу не остановилась и не обернулась — так мог бы вышагивать привыкший к длительным переходам солдат, но не богатая девица. Да что говорить, у него самого с дыханием стало плохо — все-таки привычка курить до добра не доводит.

— Мадам… Мадемуазель… как вас там… куда мы идем?

— Сюда.

Жак не успел ничего понять — вскинутая рука пригвоздила его к стене, прямо в узкую щель между домами. Самое то для желающей пообжиматься парочки, вот только с этой змеюкой совсем не хотелось обжиматься: она наводила жуть одним своим присутствием.

— Вас ведь интересует история графини-некромага, месье Аркур. Как далеко вы готовы зайти?

Он чуть не взвыл от нахлынувшей радости, лишь усилием воли заставил себя остаться на месте и ничем ее не выдать. Кем бы ни была эта девица, ее эта история волновала не меньше. Возможно, она действительно могла помочь. Или же… об этом даже думать не хотелось… она здесь вовсе не за этим. Жак напряг слух, но шагов на улице не было слышно: никто не шел по его душу, чтобы избавиться от чересчур дотошного журналиста. Но с этой минуты все равно стоит быть очень и очень осторожным.

— Если и так, — негромко произнес он, подбирая слова, — мое расследование зашло в тупик. Эти двое заперлись в Лавуа, я пытался с ними поговорить, и…

— Вам не придется разговаривать с ними. Просто ненадолго отправиться в Маэлонию.

«Откуда вы вернетесь богатым и известным человеком».

Она этого не сказала, но Аркур услышал. Столь же явно, сколь увидел сияющее лицо Гранже и заголовки газет, статьи на первой полосе которых снова будут подписаны его именем. О да!

— Что-то я никак не пойму, о чем вы толкуете…

— О визите в нижние архивы Маэлонского Фонда Знаний.

На мгновение Жак забыл о жути, что наводила незнакомка. В нижние архивы Маэлонской библиотеки можно было попасть только по рекомендации кого-то из высшей аристократии. Там хранились летописи и древние знания, собранные со всего мира, на самых разных языках. Ему наверняка потребуется переводчик, чтобы разобраться в том, что она ему предлагает. Но что именно она предлагает? По ощущениям, глаза сейчас сияли не меньше, чем у нее.

— Мне понадобятся рекомендации.

— Здесь бумаги для вас и любого профессора-лингвиста, которого вы пожелаете привлечь к расследованию. — Женщина достала конверт. — Могу ли я на вас рассчитывать, месье Аркур? В вас достаточно сил, чтобы похоронить чету де Ларне?

Сил было достаточно, их придавала злоба. Слепая, бессильная ярость на всех этих чванливых аристократов, Фортескью и зазнаек из «Вестника». Такого запала хватит, чтобы похоронить графа с графиней и всю их родню вместе взятую, но сравниться с тем, что творилось внутри этой девицы, оно вряд ли могло. Странным был не только цвет глаз, ее взгляд вонзался ему в межбровье и выходил с другой стороны, словно жало стилета. За всю практику у него было множество информаторов, но эта… Запах подмерзшей плесени внезапно показался слишком резким, по затылку побежали струйки холодного пота.

— Можете, — голос внезапно сел и отказывался ему повиноваться. — Как мне к вам обращаться, мадам…

— С вас достаточно, что вы со мной разговаривали.

— Но я же должен знать, кого мне благодарить…

Бумаги легли ему на грудь, движение-молния, и в них уперся кончик кинжала. Странного, с рукоятью в виде чешуи. Одно неверное слово — и он с легкостью проткнет расположение неведомого до сей поры благодетеля, легко войдет ему в грудь. Почему-то Жак в этом не сомневался.