Мелинда Салисбери - Дочь Пожирательницы грехов (ЛП)

Когда дверь распахнулась, и вошли королевские стражи, я сперва подумала, что на нас напали, и вскинула руки в защите. Что-то разбилось, стражи двинулись мимо меня, а я вовремя развернулась на стуле, чтобы увидеть, что они схватили Тирека. Его лицо посерело от страха, отец рядом с ним не двигался.

- Что такое? – вскричала я, но солдаты проигнорировали меня, потащив моего друга к двери.

Я бросилась им наперерез, и этого хватило, чтобы они остановились.

- Отпустите его и объяснитесь, - потребовала я, но они покачали головами.

- Королева приказала арестовать его, - сказал один.

Я рассмеялась. Мысль, что Тирек сделал что-то неправильно, была смешной.

- По какой причине?

- Измена.

За ними раздался всхлип, и я невольно пошла туда, где стоял Ральф, хватаясь за грудь и деревянный стол. Когда я развернулась, солдаты уже шли. Тирека они держали как соломенную куклу, его голова качалась в стороны.

Я пошла за ними, но Дорин встал между мной и дверью, выхватив меч.

- Миледи, - сказал он с предупреждением во взгляде. И я замерла.

- Отведите меня к королеве, - сказала я, и он кивнул.

* * *

Но в этом не было нужды, ведь когда мы покинули комнату, она появилась одна в коридоре, словно мой приказ призвал ее. Ее лицо было спокойным над бело-золотым шелковым платьем. Она напоминала невинную ангельскую невесту, и я была рада видеть ее, ведь это значило, что она поняла, что это ошибка, и пришла освободить Тирека сама.

Я открыла рот, чтобы поблагодарить ее, но она вскинула руку, вспоров ею воздух, заткнув меня.

- За мной, - приказала она, пройдя мимо нас, и нам пришлось поспешить за ней. Когда мы добрались до низа лестницы, она резко остановилась. Я чуть не столкнулась с ней и услышала резкий выдох стража за спиной, он тоже резко остановился.

- Оставьте нас, - приказала она моим стражам, и они тут же развернулись и ушли по ступенькам, по которым мы только что спустились.

Я смотрела на нее и ждала, спину гладил страх, предупреждая об опасности.

- Два года я скрывала часть твоей роли, Твайла. Я хотела убедиться, что ты поняла свой дар и можешь вынести его, - она замолчала, разглядывая меня, и продолжила. – Потому что у дара есть плата. Цена, если хочешь, того, что ты особая, избранная. Но ты взрослеешь, и я не могу защищать тебя и дальше. Теперь ты должна вести себя как Донен Воплощенная.

Я смотрела на нее, не понимая ее слова о плате и цене. Я принимала яд, как она и велела, делала все, чего она хотела. Что еще?

- Мальчик в комнате в конце коридора совершил предательство, - сказала она, вскинув руку, чтобы я не перебивала ее, - хотя я знаю, что ты не веришь этому, я уверяю тебя, что провела расследование, и сомнений нет. Более того, ты была частью этого, - она дала мне время, понять это. – Он выпытывал твои секреты, наши секреты, изображал дружбу, пока продавал твои слова нашим врагам.

- Нет! Он не мог! Я ничего ему не говорила… Я не знаю секретов.

- Ты была его прикрытием и информатором, Твайла. К счастью, ты права, ты знаешь мало. Но ты все равно рассказала ему о своей жизни и обязанностях – секрет, священные ритуалы, что тревожат нас. Так что тебе вершить наказание. Быть Донен Воплощенной – значит не только петь и молиться. Не только показывать себя, принимая Утраву. У этого есть другая цель.

Я уставилась на нее, пытаясь понять. Что еще? Каким может быть наказание? А потом я с ужасом и холодом поняла, что она приказывает мне коснуться друга.

Когда я прибыла в замок, я принимала Утраву каждый месяц, доказывая королевству, что я – Донен Воплощенная, выбор богов. Смесь яда с моей кровью, принятие яда и выживание показывали, что я необычная, не просто девушка.

Я подумала о цене, которую заплатила за новую жизнь во дворце. Я не могла никого касаться, ведь яд, что я принимала по своей воле, оставался в моей коже и мог убить всех, на кого попадал, кроме тех, у кого было божественное право: королевы, короля и принца. Цена не казалась настолько ужасной, не касаться и не давать себя коснуться, все же у меня не было человека, к которому можно было выказывать любовь. Но это не было ценой.

Ценой было прикосновение, и я должна была касаться сознательно. По приказу, понимая, что это убивает. От Утравы не было спасения, даже нежное касание моей кожи убивало взрослого мужчину за секунды. И такой была моя роль, цена, которую я платила за покровительство богов: я стану палачом. Убийцей. Оружием.

- Я не могу, - выдавила я.

- Должна, Твайла. Потому что я не могу обещать тебе спасение от яда в твоей крови, если ты не станешь исполнять долг. Это боги спасают тебя от него. По их воле ты будешь делать это.