Никита Владленович - Что вы помните о Томасе?

Глава первая

Одиннадцатое апреля был особенным днём. Том долго палил глазами на эту бездушную клетку в ежедневнике, которая вся кругом была исчиркана красными чернилами, но никак не мог припомнить, за что этот день был удостоен такой чести. А за окном он всё-таки был неважный. Небо, целиком из чёрных и фиолетовых облаков, взбивалось раскатами грома, а проливной дождь не дал бы и носа высунуть за дверь. И таково было только самое утро.

Тому уже вздумалось поискать чего-нибудь в этом ворохе мятых бумажек на столе, но, едва занеся руку, он тут же вспомнил содержание каждой из них и откинулся на спинку кресла.

– Херня, – удручённо прошептал он.

До школы оставалось ещё два с лишним часа, но у него уже закончились всякие идеи, чем бы ещё можно было до неё заняться. Действительно Том и не знал, чего он хотел. С одной стороны, у него была мысль пойти пешком, что съело бы один из оставшихся часов, но дождь, гроза – эта идея как-то сама собой растворилась. Ещё одна сигарета в его рацион бы не влезла, а потому, всё что ему оставалось – это лечь обратно в кровать и попытаться заснуть.

Пожав на то плечами, он прямо в одежде улёгся поверх заправленной постели, всё прокручивая это «одиннадцатое апреля» в голове. Так к нему незаметно и пришел сон.

Том оказался на старом деревянном причале, изъеденном солёной водой, в каком-то из, казалось, давно прошедших дней. Он помнил, что видел всё это раньше – и эти волны, и закат, и чувствовал этот запах опалённого дерева, который шел неизвестно откуда. Опустив голову вниз, он, как и ожидал, увидел у себя в руке зелёный кофейный стакан, который он уже около часа не выпускал из рук, из-за того, что боялся, что его унесёт ветром в море.

Но было и необычное в этой знакомой обстановке. В каждой принесённой ветром нотке чувствовался странный запах – какая-то помесь и красного яблока, и корицы, и карамели, чего-то сладкого и пряного, чего-то, что ему никак не вспоминалось из того дня.

Кто-то окликнул его из-за спины.

– Том, ты чего?

По-настоящему, Том бы дёрнулся от удивления, но тело, его тело, в котором он сейчас был лишь зрителем, поступало странно иначе. Том из того дня медленно обернулся. Его лицо со стороны выглядело счастливее, чем когда-либо в жизни. Позади оказалась девушка. Её волосы были спрятаны под капюшон, которым она, ясно, прикрывала уши от ветра. Она ждала ответ, улыбаясь его выражению.

– Просто… – начал Том.

И тут же проснулся. Он почувствовал, что половина его лица лежит в чём-то мокром, и это оказалась слюна. Веки было почти невозможно расцепить, но продолжать так лежать он не мог.

– Томми, – прозвучал голос матери прямо над его головой, – пора вставать.

Она приоткрыла шторы, что не особенно поменяло ситуацию – света на улице было всё так же мало, хоть и прошло около уже около двух часов.

– Ты что, прямо так, в одежде спал? – спросила она, осматривая мятые бумажки на столе, – Пойдём, в такой день тебе лучше не опаздывать.

Томас поднял голову из слюнной лужи, а потом и весь уселся на кровать. Мама продолжала что-то говорить, но уже вышла из комнаты. За такой короткий срок ему всё-таки удалось уже забыть добрую половину сна, но кое-что продолжало крутиться, перебивая идущий из-за двери голос.

Причал, девушка, кофейный стакан. «…ты чего?». Том помнил этот вопрос, хоть помнил и то, что был на причале один. Но его губы помнили ещё и ответ.

– Просто… – прошептал он, – хочу запомнить этот вид.

В машине, на парковке у школы, Том просидел около двадцати минут. За то время окна запотели и сквозь них уже были видны одни только капли, сменявшие друг друга в направлении его взгляда. Дождь всё не кончался.

Мама вышла сразу как они приехали. Сперва Том одёргивался, когда она предлагала ему пойти с ней к директору, но потом она и сама отпустила эту затею.

– Вообще, ты прав, – сказала она, – до уроков ещё есть время, посиди, музыку послушай.

Затем она и ушла. Том тут же выключил приёмник, чтобы тот не портил ему настроение. У мамы был совсем не тот вкус к музыке.

Всё время, что её не было, он смотрел в окно, встречая грустные и раздражённые погодой лица. Кто-то, напротив, был не так угрюм и, изредка, мимо проходила парочка-другая парней или девушек, под капюшонами которых в улыбках оголялись контрастные той темноте белые зубы.

Некоторые лица Тому запомнились особенно. Одним из таких было лицо пожилой женщины, которое не выражало совсем никаких эмоций. Она шла в синем дождевике, так медленно, словно дождя на улице не было совсем, держа в обеих руках по пятилитровой бутылке с водой или чем-то очень на неё похожим. Ещё два принадлежали крохотным близняшкам – мальчику и девочке – наперегонки бежавшим к дверям школы. Детишки специально бежали так, чтобы плюхнуться в самые глубокие лужи и обрызгать друг друга. Особенно в этом преуспевал мальчик. Глядя на них, Том заулыбался. К тому времени окна запотели и через них было уже совсем ничего не видно.