Ульяна Соболева - Любовь за гранью 8. Его мертвые Звезды

Демоны всегда действуют на вампиров непредсказуемо и это лишь задумка природы. Они должны привлекать свою жертву, проникать к ней в мозги и заставлять добровольно отдавать кровь.

Представил ее на коленях перед собой и усмехнулся. Она там внизу, с этим невинным лицом, нежными губами и горящим взглядом. Захотелось замарать, схватить за шелковистые волосы и притянуть к своему паху, член пульсировал от неожиданного и примитивного желания получить немедленную разрядку. Дочь Асмодея занимается с ним оральным сексом. Чем не наказание? Использовать маленькую сучку. Но почему-то презрение и дикий страх в ее глазах останавливали. Он не брал женщину насильно никогда. Ему претила сама мысль об этом. Будь она хоть трижды враг.

Разве что отдать кому-то, кто это сделает по его приказу или унизить, но по-другому. Первое отвращало и вызывало тошноту. Не пришло на ум ничего, кроме как заставить ее завязать ему шнурки. Стало смешно даже самому. Но, увидев в ее глазах ярость и гнев, Влад понял, что даже этого достаточно, чтобы сбросить ее вниз…в грязь… и сбросил. Наслаждение было мимолётным. Гораздо проще выдрать сердце самому Асмодею. Влад не привык воевать с женщинами. С девочками. Пусть даже с дочерью врага. Еще неделю назад ему казалось, что это проще простого, но после того, как сейчас посмотрел в ее глаза, полные слез, обиды, ярости – почувствовал себя чудовищем. Но он не намерен отступать, пусть она хоть трижды красавица и юная. Демоны не отличаются разборчивостью в связях. Уж кому, как не Владу об этом знать. Просто нежная оболочка червивой сердцевины. Вряд ли бы ее шокировал вид мужского члена или минет. С ее боевым раскрасом, который он видел в первый день, а так же на афишах, образом жизни и нарядами, которые проще назвать сценическим костюмом стриптизерши из клуба для готов, она наверняка не отказывала себе в плотских удовольствиях.

Он просто ушел, бросил напоследок пару оскорбительных фраз и заперся в кабинете.

Он изменит тактику. Асмодей получит не просто оплеуху – он получит плевок в лицо, плевок в душу. Он будет отмываться от грязи и не отмоется.

Влад поднял трубку внутреннего телефона и быстро набрал кнопку вызова.

Артур появился через несколько секунд и склонился в поклоне.

– Где заложница, Артур?

– У себя в комнате. Они на сегодня закончили. Наверное, будут развлекаться на заднем дворе.

– Пусть она прислуживает за столом.

Глаза слуги округлились.

– Но это же…им запрещено подниматься наверх.

– Пусть прислуживает. Отправь ее к Нине, та научит, что делать.

– Вы хотите перевести ее к слугам на втором этаже?

Влад задумался на несколько секунд.

– Пока нет. Просто не хочу, чтобы расслаблялась. Нечего веселиться, когда в доме дел по горло.

Артур кивнул, но во взгляде все равно читалось недоумение.

– Слуги этого не поймут. Низшие не прислуживают за столом. Это привилегия.

– Мне совершенно неинтересно, что думают слуги. Какая к черту привилегия? Таскать тяжёлые подносы? Иди и скажи Нине, пусть позовёт ее и объяснит, как вести себя с гостями.

Когда Артур ушел,

В дверь постучали, и Алекс обернулась.

Показалась та самая девушка, которую она видела в спальне короля. Ника улыбнулась и зашла в комнату, прикрыла за собой дверь.

– Алекс…кусок торта все же тебе достанется. Ты сегодня прислуживаешь за столом. Это великая честь.

Демоница нахмурилась, глядя на ее довольное лицо. Она в своем уме? Какая к черту честь? Прислуживать им? Тем, кто…тем, кто не смел даже приблизиться к её отцу. Она должна прислуживать ИМ?

– Это привилегия, Алекс. Ты даже не представляешь, как тебе повезло. Господин позволил тебе подняться выше остальных. Это милость. Возможно, скоро тебя переведут к нам. Ты перестанешь мыть посуду и чистить уборные. Ты будешь носить такую униформу, как у меня, у тебя появятся наличные деньги. Алекс, я так за тебя рада.

И это было похоже на правду, она действительно радовалась. Глупая. Зато Алекс хорошо понимала, зачем он это сделал. О, это большее унижение, чем мыть унитазы и ванные. Об этом никто, кроме него, не знал, а вот заставить дочь верховного демона прислуживать за столом, кланяться и расшаркиваться перед его собратьями – это верх унижения. Ведь они ее запомнят. Все.

– Я не хочу, – сказала Алекс и отвернулась к окну, – мне не нужны ваши привилегии. Мне и здесь хорошо. Скажи, что я отказалась.

– Я не хочу этого говорить. Тебя накажут, – прошептала Нина, глядя на неё, как на безумную.