Юлия Григорова - Ланкаст. Первая планета

Правила есть и будут всегда и везде, без них наступит настоящая анархия, которая и погубит мир, не важно, чей именно. Если Ланкастам установлено одно основное и шесть дополнительных, то тем, кем я был до возвращения на Землю следует соблюдать одно единственное – не вмешиваться в ход событий. Предупреди они меня заранее, как это не просто наблюдать за жизнью тех, кто для тебя важен, и я вероятней всего принял бы другое решение. Вот только никто не предупредил, и вся тяжесть роли простого зрителя обрушилась на мои плечи. Всегда нелегко наблюдать за тем, как гибнут люди и знать, что ты можешь им помочь, можешь улучшить их жизнь, изменить что-то в устройстве их общества, но тебе нельзя. Один щелчок пальцев порой мог бы кардинально поменять ход событий для множества людей, и не только дорогих мне, для всех. Я видел, как страдала Раян, как текли ее слезы по ночам, втайне от всего мира, и мог бы сделать ее счастливой, знал как, но правило это запрещало, и я сидеть и просто смотрел на это. Пока мое сердце в груди разрывалось на куски. Так продолжалось все это время, с самой смерти. Честно я не ожидал такой реакции на ее известие о моем исчезновении, но это даже льстило, вот только в отличие от всех остальных, лишь мне было доподлинно известно, кому принадлежит ее сердце, и это вовсе не я.

Когда же тьма почти подчинила одного из сильнейших Ланкастов во вселенной, не было сил просто сидеть и смотреть на это. Лишь мое вмешательство могло помочь ей победить, выиграть битву внутри себя и остаться самой собой. Без меня, обращенная Раян Принстон не задумываясь, снесла бы с лица планеты любые упоминания о Комитете, а в ее нынешнем душевном состоянии, и моей преемнице угрожала опасность. Мое появление все изменило и смогло остановить тьму в ней, но вот без своих сил я обычный человек, и теперь больше нечем не могу им помочь.

Мое ненастоящее имя Гилад Кренстон, я бывший первый Ланкаст третьей планеты. Я не могу раскрыть то, где я был в последнее время, и благодаря чему мое место освободилось, и вовсе не потому, что не хочу. Держать язык за зубами бывает крайне сложно, особенно если учесть настойчивость некоторых людей, но я приложу все усилия, чтобы не выдать эту тайну и уберечь окружающих от их вмешательства.

***Похищенная.

В первые минуты трудно понять, куда конкретно я попала. Комната выглядела жутко знакомой, но поверить в то, что меня каким-то образом вернуло в нее очень сложно. Пока глаза спокойно обследовали помещение, поражаясь простору, мозг строил параллели с тем, что сохранилось в воспоминаниях. Такие же светлые занавески на огромных окнах, начинающихся прямо от пола, позволяющие солнечным лучам проникать сюда и наполнять всю спальню своим светом. Причем окна располагались на двух противоположных сторонах так, что и с утра и на закате, свет всегда был здесь. Мало мебели, я бы даже сказала, ее почти нет, кроме кровати, где лежало мое окаменевшее тело, несколько кресло подобных стульев, с мягким сиденьем, но деревянными подлокотниками, шкаф в самом темном и дальнем углу и ширма рядом с ним, а прямо напротив огромное зеркало от пола до потолка шириной метра три. Возле кровати два небольших столика, сделанных из того же дерева, что и подлокотники стульев. Все казалось жутко знакомым и родным, но это не могло быть правдой.

Оторвав голову от подушки и убедившись, что кровать оснащена серебряным балдахином, я схватилась за голову, прорывая пальцами себе путь к коже через волосы. Когда локоны натурального цвета упали по обе стороны лица и притянули к себе взгляд, ужас застыл в глазах и в мыслях. Не смотря на то, что во всем теле ощущалась слабость и напряжение, мне с легкостью удалось спустить ноги на пол, вскочить и броситься к зеркалу. Стоило ступням погрузиться в ворсистость ковра, расстеленного по всему помещению и ощутить на себе его мягкость и шелковистость, сомнений не осталось никаких. При виде же родных серебряных волос, которые в последний раз были русыми, стон отчаяния вырвался из горла совершенно непроизвольно. Поднеся руки ко рту и отрицательно качая головой, мои ноги сами собой принялись пятиться от зеркала, словно оттуда смотрело вовсе не мое отражение, а что-то ужасное и кошмарное. По сути, так оно и было, все окружающее говорило лишь о том, что я вернулась домой.

На руках не было наручников, как и на ногах, это хороший знак, может здесь все нормализовалось и мы победили. Окинув себя взглядом и поняв, что земной одежды уже нет, а вместо нее на мне простая шелковая рубашка по колено, такого же серебряного цвета, до меня сразу дошел смысл этого.