Галина Герасимова - Дорогами Пустоши

— Не переживай, предупрежден — значит, вооружен. На чаепитии никто не застанет нас врасплох.

— Не в этом дело, — мотнул головой Квон, не отпуская ее от себя.

— Тогда в чем?

— Арий — наследный принц. Разве тебе не льстит, что он предложил тебе пойти с ним?

— А должно? Ну да, должно, наверное, — сама себе ответила девушка. — Он молод, умен, недурен собой…

По мере перечисления лицо Квона становилось все мрачнее, и Бенита поняла, что больше не хочет его дразнить.

— Но знаешь, ни капельки не льстит. Зачем мне чужой принц, у меня свой есть.

Она притянула напарника к себе и запустила пальцы в его короткие волосы. Поцеловала робко и неловко — все еще не привыкла проявлять инициативу. Но Квон умело подхватил приятное начинание. Это был первый раз, когда они вот так самозабвенно целовались на работе, позабыв обо всем. А затем детектив расстегнул ремни на ее браслетах, снимая их особенно бережно, провел пальцами по освободившимся запястьям, и остатки здравого смысла потерялись окончательно.

— Дверь не закрыта, — шепнула Бенита, когда его руки так же споро приступили к многочисленным пуговицам на рубашке.

— Разве? — отмахнулся Квон, припечатав дверь заклинанием.

Если кто-то беспокоил их в тот день, они этого уже не слышали.

Соргес с первого раза понял, что он ревнивый человек. Тогда он влюбился и места себе не находил, ведь понравившаяся ему женщина предпочла другого. С трудом он сумел подавить гнетущее чувство и заставил себя отступить. Хотя иначе как постыдным бегством переезд в столицу не назовешь — он не мог равнодушно смотреть на счастливых влюбленных, в груди все переворачивалось, а сердце будто разрывалось на части.

Не зря наставник объяснял, что менталист испытывает гораздо более сильные эмоции, чем любой другой человек. А Соргес их даже выплеснуть не мог! Они копились, разрушая его изнутри. Он сумел убедить себя, что работа станет прекрасной заменой чувствам, и трудился словно одержимый, выжимая все силы без остатка. Пытался забыться в расследованиях, как в хорошей выпивке, и у него это отлично получалось. Пока не встретил Бениту.

Девушка ворвалась в его мир, как в свое время в кабинет в управлении, бесцеремонно заняв место и не спросив, свободно ли. Вытащила его из-за заваленного бумагами стола, заставив по-другому взглянуть на окружающую обстановку. Впервые захотелось не жить, потому что живется, а жить счастливо. У него появились далеко идущие планы на совместное будущее, и менять их он больше не собирался.

— Почему ты так на меня смотришь? — поймала его взгляд Бенита и отвернулась от зеркала.

Сегодня в ней было не узнать ни боевого мага, ни бойкой на язык девчонки. Виконтесса, прослышав, что внучка идет на чаепитие, отправила к ней модистку, чтобы та подобрала прическу и платье — бабушка наивно надеялась, что Бенита будет искать на вечере жениха. Короткие волосы модистка умудрилась убрать и украсить так, что казалось, будто девушка собрала их в высокий пучок, а не безжалостно обкромсала ради службы. Синий шелк платья сочетался с голубоватой шифоновой накидкой и сапфировыми украшениями.

— Прикидываю, сколько поклонников появится у тебя после сегодняшнего чаепития, — задумчиво ответил детектив, засмотревшись на напарницу.

— Это просто работа! — закатила глаза девушка и подошла к нему, чтобы поправить съехавший набок черный шейный платок.

Соргес терпеть не мог парадный мундир, но сегодня впервые порадовался, что надел именно его. Бережные прикосновения успокаивали, и хотелось растянуть их подольше.

Последние несколько дней стали для них настоящим испытанием. Отказ наследному принцу принес немало хлопот. Арий воспринял слова Квона о несчастной любви как вызов. Когда в разгар рабочего дня в управление внесли несколько благоухающих корзин и доставили на второй этаж, Бенита была готова сгореть со стыда, а Соргес — сжечь корзины. На следующий день цветы поджидали их под окнами общежития, а в ночь перед чаепитием на лужайке расположился маленький, ужасно громкий оркестр. Тут уж не выдержал комендант и разогнал их, пока из общежития не сбежали постояльцы.

Естественно, столь яркие проявления чувств не прошли незамеченными. Стражи устроили очередной тотализатор: как быстро сдастся неприступная хаврийка под натиском наследного принца? Соргесу в открытую сочувствовали. Приятели и малознакомые коллеги подходили и предлагали поговорить или выпить, а чаще совместить это с походом в бар. Апофеозом стал заглянувший в кабинет Гарт с бутылкой потина. Пришлось объяснять другу, что страдания сильно преувеличены.