Ольга Ярошинская - Ведьма по наследству [litres]

Я всхлипнула и лихорадочно стала рыться в рюкзаке. Слава богу, здесь есть мобильная связь! Я ткнула в кнопку быстрого набора и с облегчением услышала голос подруги:

– Вася, я уже собиралась сама тебе звонить…

– Можешь приехать прямо сейчас? Уровень тревоги… Блин, Юля, только что на моих глазах жабу вырвало золотыми монетами!

– Ты где?

– В своем доме.

Я встретила Юльку возле рыцаря, схватила за руку, потащила за собой.

– Куда? – только и успела вскрикнуть подруга, как мы оказались в арке. Хорошо, что я сильнее, иначе так и топтались бы у кирпичной стены.

– Вот, – указала я на дом. – Видишь?

– Он настоящий! – ахнула Юлька и обернулась назад. – Ты протащила меня сквозь стену!

Я лишь махнула рукой, расплывшись в счастливой улыбке. Больше всего я боялась, что дом существует только в моем воображении. Но раз Юлька тоже его видит, то сдаваться санитарам рано.

– Пойдем, ты офигеешь!

– Да я уже, – пробормотала Юля, но послушно пошла за мной.

– Волк не живой, – бросила я через плечо, – не пугайся.

Мы вошли в дом, и Юля замерла. Ее и без того большие глаза расширились, загорелись восторгом.

– Вася! Это просто потрясающе! – Она бегала по комнате, трогала камин, продавленные кресла; поскребла ногтем воск на полу. – Какой аутентичный дизайн! Ты только взгляни на эти балки!

Я посмотрела вверх, увидела под потолком гроздь дохлых летучих мышей, и быстренько отвела глаза. Юлька остановилась у террариума. Жаба подгребла под себя лапы, сильнее прижалась пузом к дну, так что, как назло, не было видно ни одной завалящей монетки.

– Ладно, с этим потом разберемся, – сказала Юля. – Я читала, бывают галлюциногенные жабы. Ты ее, часом, не облизывала?

– Конечно, облизывала, – согласилась я. – Ты ж меня знаешь – хлебом не корми, дай только жабу облизать. Вот как вижу незнакомую жабу, так сразу слюнки текут.

– Амфибрахий, – прочитала Юля табличку в углу террариума. – Вот и познакомились.

Подруга ткнулась в узкую дверь в углу, за которой оказалась до обидного обычная кухня: дубовые шкафчики, овальный стол, под одной ножкой которого для устойчивости лежала тонкая книжка, на стене календарь за прошлый год с Валерием Леонтьевым в сетчатой майке, в углу гудел двухметровый холодильник. Я с опаской заглянула туда, но нашла только заплесневелый кусочек сыра да твердую как камень палку салями. Плита выглядела старомодной, с латунными ручками и тяжелой решеткой над газовыми конфорками, духовка оказалась идеально чистая.

– Наверное, бабка в основном котлом в зале пользовалась, – сказала я. – Выкинуть его надо, там слой копоти в полметра.

– Ты что? – возмутилась Юля. – Ты же теперь наследная ведьма! В чем будешь варить свои колдовские снадобья?

Я заметила у стены под окном пустую тарелку.

– Кота надо покормить! – вспомнила я.

– У меня сметана есть, – сказала Юлька, снимая с плеча сумочку. – Я как раз из магазина выходила, когда ты позвонила. Еще булочки с изюмом и шоколадка.

Я сполоснула тарелку над латунной раковиной, вода текла вполне чистая и теплая. Рядом стояло початое средство для мытья посуды. Поставив тарелку на пол, положила в нее сметаны. Кот материализовался из приоткрытой форточки и, отодвинув черной башкой мою руку, принялся вылизывать сметану, жадно чавкая. Запавшие бока вздрагивали, порванное левое ухо развернулось в мою сторону.

– Кота уже назвала?

Я покачала головой, потянулась погладить питомца, тот яростно зашипел, ударил меня лапой, оставив на кисти три алые царапины.

– Ёшкин кот! – завопила я, отдергивая руку.

– Как вариант, – кивнула Юлька. Она споро вытащила из сумочки маленький стеклянный флакончик, зубами выдернула пробку и плеснула содержимое на мои свежие царапины.

Я ахнула, замахала рукой.

– Надо ведь было продезинфицировать, – рассудительно заметила подруга.

– Что это? – прошипела я сквозь зубы.

– Духи, всучили пробник. Кажется, «Нина Риччи».

– Приятный аромат, – принюхалась я.

Кот запрыгнул на подоконник, повернул ко мне морду, перепачканную в сметане.

– Отойду-ка я, от греха подальше, – пробормотала я. – Вот так его и назову – Грех. Черный и страшный.

Кот фыркнул и принялся умываться. Похоже, он недостаточно меня уважал, чтобы отзываться, какое бы имя я ему ни придумала.

Мы вернулись в прихожую, обойдя чучело волка по широкой дуге, поднялись по спиральной лестнице, гулко топая по железным ступеням. В мансарде оказалось еще три комнаты. Я, на правах хозяйки, выделила для себя самую большую. Если выбросить – а лучше сжечь – красные бархатные шторы с золотыми кистями и жуткий балдахин над кроватью, на который осело пару мешков пыли, то жить можно. Вторую комнату я определила Юле. Там было относительно миленько: ни жаб, ни летучих мышей. В углу приткнулся безликий коричневый диванчик, стол, погребенный под книгами, стоял у полукруглого окна эркера.