Марина Снежная: Чужая среди своих

— Да. Я сам подумывал обосноваться здесь, — не оглядываясь, задумчиво проговорил Диор. — Кар не раз предлагал пожить здесь с ним.

— А где ты обычно живешь?

Воин не ответил и я мысленно отругала себя за бесцеремонность. С чего ему откровенничать со мной? Поспешно воскликнула:

— Идем ужинать. Уже все готово.

Он повернулся ко мне и посмотрел как-то странно. От тоски, плещущейся в золотисто-янтарных омутах, у меня сжалось сердце. О чем он думает сейчас? О том, что так могло бы быть всегда? Я бы готовила ему ужин, мы бы вместе проводили долгие вечера. Или об этом думаю только я?

Диор мотнул головой, словно отгоняя наваждение, и двинулся ко мне. Проходя мимо, случайно задел плечом, и у меня тут же кровь словно в жидкую лаву превратилась. Пришлось ухватиться за него, чтобы устоять на внезапно подкосившихся ногах. Диор помог удержаться, обхватив за талию. Склонился над моим лицом, дыхание его стало прерывистым. Я дышала не менее тяжело и не в силах была отстраниться, хотя понимала, что этим только все усложняю.

— Диор, я слышала ваш разговор.

Не знаю, что заставило сказать такое, но я больше не могла делать вид, что ничего не происходит. Играть в игру, от которой нам обоим только больнее.

Воин вздрогнул и отстранился, молча прошел к столу и опустился на деревянный табурет.

— Можешь быть спокойна на этот счет, — сухо сказал он. — Я никогда не воспользуюсь ситуацией и не… — осекся и сжал пальцами столешницу.

— А что если я этого захочу сама? — я медленно приблизилась и встала за его спиной. Положила руки ему на плечи и слегка стиснула. — Нам в любом случае не быть вместе, но у нас есть эти несколько дней…

— Мне не нужно от тебя такой благодарности, — процедил Диор, поведя плечами и сбрасывая мои руки.

— А кто говорит о благодарности? — я обняла его за шею и прижалась всем телом к крепкой надежной спине. — Со мной происходит то же самое, что и с тобой… Не знаю, что это и почему судьба сыграла с нами такую злую шутку, что нас так тянет друг к другу. Но я не хочу потом жалеть всю оставшуюся жизнь о тех минутах счастья, которые упустила… Наверное, я изменилась гораздо сильнее, чем думала. Раньше никогда бы не сказала мужчине таких слов.

Последнее я прошептала, спрятав лицо в его волосах.

Диор резко развернулся и я вскрикнула, внезапно оказавшись в его объятиях. Вскочив на ноги, он прижал меня к себе так крепко, что с трудом могла дышать. Мы оба смотрели друг на друга, а сердца колотились так сильно, что я различала каждое их биение.

— Если ты боишься, что я позволю другим братьям уничтожить тебя, то зря, — снова подал голос Диор. — Я никому не позволю причинить тебе вред. Даже если ритуал не поможет.

У меня все защемило внутри и я нежно провела ладонью по его щеке. Той, которую пересекал шрам. Пыталась запомнить каждую черточку любимого лица.

— Это же противоречит всему, чему тебя учили, — тихо сказала я.

— Наверное, я какой-то неправильный Воин, — он криво усмехнулся.

— Правильный. Очень правильный, — выдохнула я и, не в силах больше бороться с искушением, прильнула к его губам.

Весь мир тут же перестал существовать.

Диор с таким жаром ответил на мой поцелуй, что я с трудом могла дышать. От каждого его прикосновения все во мне словно таяло. И почему-то не возникало ощущения протеста или неправильности. То, что я находилась в объятиях этого мужчины, казалось таким естественным, словно здесь и правда было мое место.

Мы позабыли обо всем, включая остывающий ужин и все преграды, которые нас разделяли. Каждой клеточкой своего тела я давала понять моему Воину, что не желаю, чтобы он останавливался. Что не пожалею о том, что вот-вот произойдет.

Почувствовала, как Диор подхватывает на руки и несет куда-то. Даже плевать было, куда. Меня бережно уложили на что-то мягкое. Воин на миг отстранился, но я тут же с жалобным всхлипом потянулась к нему, боясь, что он снова надумает себе какие-то причины и просто уйдет. Но Диор лишь снял с себя амулет и отбросил в сторону. Тут же снова оказался рядом, устраиваясь на постели рядом со мной. И все прочее снова исчезло. Остались только его горячие руки и губы, доводящие до исступления.

Нежные и одновременно страстные прикосновения и поцелуи дразнили, сводили с ума. Это походило на безумие, вдруг охватившее нас обоих. Даже в памятную ночь с Эннием я не ощущала подобного. Тогда все равно краем сознания понимала, что происходит, могла анализировать свои ощущения. Сейчас же… Мы будто растворялись друг в друге, казались единым целом.