Алина Углицкая - Перст судьбы. Лирин

– Первый раз всем больно. Можешь встать и обмыться.

Девушка даже не шевельнулась, продолжая молча лежать. Дарвейн приподнялся на локте и настороженно заглянул ей в лицо.

Неужели он был настолько груб?!

Она лежала бледная, как полотно. Глаза были плотно закрыты, на раздавленных мужской ладонью губах виднелись кровоподтеки. Дыхание стало поверхностным, едва слышным, на нежной коже бедер проявились безобразные синяки, а всю промежность покрывали засохшие пятна крови.

Он даже не заметил, когда она потеряла сознание!..

***

– И? – Арнеш бросила на сестру скучающий взгляд. – Это твой первый ход?

– Нет, – та дернула плечиком и склонилась над игральной доской, где сейчас происходило главное действие. В ее голосе мелькнула издевка. – Это издержки влияния моего дорогого супруга. В Амарре ни один мужчина не позволил бы себе даже пальцем коснуться женщины, если она ему не позволит.

– Насколько мне известно, даже в Амарре девственность теряют с болью.

– Да, – чувственный рот Бенгет дернулся в коварной усмешке, – но раба, причинившего эту боль, тут же казнят.

– За что? – Арнеш откинулась на спинку резного кресла из слоновой кости и возмущенно фыркнула. – За то, что подчинился приказу и лишил свою госпожу невинности?

– Хороший раб-дефлоратор сделает так, что его госпожа не почувствует боли. А если он не справился со своей прямой обязанностью, то к чему его даром кормить? Ощущаешь разницу? – и Бенгет опять усмехнулась. На этот раз не скрывая иронии. – Мужчины в большинстве своем руководствуются инстинктами. Секс, охота, война – вот, что интересует любого из них. Я только учу своих амаррок использовать это с умом. Каждый должен знать свое место.

– Ты хочешь сказать, что в Амарре нет войн? И как насчет развлечений твоих адепток? Например, то, что они приносят своих мужчин в жертву на твоих алтарях? Или то, что любовь у них считается смертным грехом?

– Любовь это яд, делающий женщину слабой и превращающий мужчину в животное. Мои амаррки потому и сильны, что я закрыла их сердца на замок. А что касается всего остального, – Бенгет выпрямилась и щелкнула пальцами, от чего над игральной доской на секунду вспыхнула радуга, – я, по крайней мере, не требую от своих жриц вечного воздержания. Так что, сестричка, оставь свои нравоучения при себе. Кстати, сейчас мой ход.

Медленно, очень медленно Лирин приходила в себя. Ей казалось, что она плывет в густом тумане, в котором то появлялись, то исчезали незнакомые лица. Она слышала чьи-то стоны, приглушенную ругань, ощущала вкрадчивые прикосновения потных ладоней и тяжелый, удушающий запах свернувшейся крови и жженых перьев.

«Что случилось? – мелькнула отстраненная мысль. Девушка открыла глаза и обвела вокруг рассеянным взглядом, не в силах сосредоточиться на происходящем. – Я заболела? Мне плохо? Почему я лежу?»

Взгляд уперся в потолок, украшенный черно-белой арабеской. Незнакомый потолок незнакомого помещения. Лирин судорожно выдохнула и приподнялась, с трудом сдерживая рвущийся из горла испуганный вскрик. По спине, приподнимая мелкие волоски, пополз холодок.

Привычная обстановка каким-то непостижимым образом изменилась до неузнаваемости. Куда делись комната в таверне и лэр, купивший ее на эту ночь? Да и ночь ли сейчас?

Сердце девушки сжалось в неосознанном страхе.

Она обнаружила, что сидит на топчане, прислонившись к стене, в окружении незнакомых мужчин. Рядом стоял грязный стол с обрывками заскорузлых от крови тряпок. Вот и вся меблировка.

Один из незнакомцев – седой старик в короткой тунике, не скрывающей его длинного и худого тела – держал над ее лицом жженые перья. Второй – низенький и толстый, в странном цветном халате, перетянутом на животе широким кушаком – вцепился в свои короткие волосы с таким видом, будто хотел их вырвать с корнем, и полузадушено стонал:

– Госпожа Эсмиль! Госпожа Эсмиль!

Еще двое – накачанные, в одних набедренных повязках, с блестящей, будто смазанной маслом, темной кожей – охаживали плетками скорчившегося на полу окровавленного мужчину. Несчастный свернулся в клубок, подтянув колени к самому подбородку. Он плотно обхватил их руками и спрятал лицо, подставляя многострадальную спину под удары плетей, которыми его методично обрабатывали палачи.

Лирин показалось, что она сходит с ума.

Наверное, вино нхира Марха оказалось крепленым, и все, что она сейчас видит, всего лишь последствия хмеля? Да, наверное, так и есть…