Ирина Смирнова - Опекун для высшей расы [СИ]

В деревне их появление произвело эффект колокольного звона. Кому хватило наглости выскочить за ворота, те выскочили. Кому не хватило — те выглядывали в окна. И перешептывались, перешептывались, перешептывались… Бедному Нинору еще и куча колющих взглядов в спину досталась.

Но это все мелочи по сравнению со взглядом Соля. Вот уж у кого на лице большими буквами было написано: «На кой ты это из города приволокла, когда у тебя я есть?».

Ладно, от Соля что-то подобное и ожидалось. Гораздо больше Акиту волновала реакция мамы. Но та вышла на крыльцо, долго смотрела на Нинора, а потом развернулась и ушла обратно в дом. Молча.

Соль с мрачным лицом отвел Каурого в стойло, а Акита провела эльфенка к себе в комнату. Приказала сидеть тут и не высовываться. Убедилась, что мальчишка ее понял. Говорил он по-людски плохо, коряво. А вот понимал все.

Даже «шалава», брошенное им вслед одной из старух, понял или по интонации догадался. Но вздрогнул в седле очень ощутимо.

И сейчас нервничал, опасливо поглядывая на дверь. А когда Акита уже собиралась уходить, спросил:

— Второй кто? Ругался…

— Мой брат, Соль.

— Мать одна? — понимающе кивнул Нинор. — У меня брат, как твой. Не людь и не эльф.

— Полукровка, — подсказала девушка правильное слово.

— Не эльф, — упрямо повторил Нинор. — Если бы не он, мама бы жила со мной, в лесу.

— Теперь ты можешь вернуться и жить с ней, если хочешь! — внезапно разозлилась Акита.

Она тут переживает о нем, нервничает. А этот… чистокровка испачканный… ее брата «нелюдью» обозвал. Своего собственного пусть как хочет зовет, а Соль — нормальный людь, лучше многих! И то, что уши острые, ничего не значит. Людей не по ушам оценивать надо.

— Пусть думает, что умер. Ей легче, — буркнул Нинор, и всю злость у девушки как корова языком слизала. Родной матери легче думать, что сын умер, а он тут вон живой, здоровый…

Акита уселась на кровать, так чтобы вроде и рядом с сидящим в кресле эльфом, и не совсем вплотную. Про себя покрутила вопрос, формулируя так, чтобы звучал понятно и не задел ничем.

Наконец решила, что прямо спрашивать надо, без экивоков всяких.

— Как ты в казармы попал?.. И как давно они тебя?..

Нинор отвернулся и уставился в окно. Помолчал. Потом все же решился:

— В гости пришел. К брату. И тут они… Увидели меня, схватили, через седло — и в казармы. Днем еще.

Акита мысленно вздрогнула — она-то в казармы пришла под вечер. А мальчишка, значит, уже давненько этих дур лядских развлекает. Понятно — увидели новенького, обрадовались. Жди теперь ответного набега от эльфов — они без мести такое не оставят. Не окраинный, лесной мальчик пострадал. Отомстят.

— Твоей матери тебя показать придется. Чтобы не думали, будто мы тебя убили.

— Тогда косу срежут, — Нинор нахохлился и стал еще больше похож на птичку. Профиль тонкий, глаза большие, ушки торчат. — А я не хочу, — уже со знакомыми интонациями произнес парень. — Не стоит то, что было, моей косы. Метку, что я теперь грязный, пусть ставят, а косу резать не дам, — и пухлые губы упрямо сжались.

— Значит, издали им тебя покажем, — предложила Акита. — Но войны из-за твоей косы я тоже не хочу. Сиди, пойду тебе еды добуду.

Соль и мать поджидали в засаде прямо в первой клети, той, что еще отец Акиты построил. Вторую клеть уже народ пришлось звать пристраивать, когда Соль подрос. Хорошо, дядя Гош помог. И с третьей клетью он потом тоже помог, только уже не зная об этом. Девушка просто тратила не все деньги, что дядя давал. Откладывала. А потом наняла в деревне мужиков, и они мало того что третью клеть пристроили, так и печь в ней поставили. С тех пор у всех было по отдельной спаленке.

Только Солю не повезло. В его спаленке днем и готовили, и ели, и гостей принимали.

Но у многих в деревне двое на лавке, двое под лавкой и семеро на печи, а у них у каждого свое лежбище. И печки целых две. И корова. И конь. И куры с кролями.

А мужик пока всего один, и тот мелкий.

Вот тетки и злятся — у них так крутиться по хозяйству не выходит. А у Акиты еще и огород есть, и поле маленькое. Давно уже сама вспахала, сама засеяла, сама урожай собрала и на мельницу отвезла. И забор сама построила!

Теперь с полем Соль справляется, а мать в огороде копошится. Все пристроены, все трудятся. Но решает, как жить дальше — Акита. Как бы Соль из себя взрослого ни строил — его даже в бордель не пустили. Так что не мужик пока. Да и потом никто ему командовать не позволит. И дело не в ушах…