Светлана Казакова: Лилия для герцога [СИ]

— Всё хорошо, — ответила я на вопрос сестры Николины, прислушавшись к себе. Ничего не болело, и лишь глухая тоска точно ледяной рукой стискивала сердце. Но лечения от такого недуга ещё не придумали.

— Не нравится мне твой настрой, — вздохнула целительница. — Ты ведь не первая и не последняя, с кем такое случается. Почти все девушки рано или поздно становятся жёнами и матерями.

Матерями? Я поёжилась, смущённо отводя взгляд. О том, что происходит между мужчинами и женщинами, когда они остаются наедине, нам рассказывали только намёками, оставляя немалый простор для воображения, однако все знали, что после этого на свет и появляются дети.

— Но почему настоятельница не разрешила мне остаться в обители? — пожаловалась я.

— Ты прекрасно знаешь, почему. И, потом, всякое может случиться. Оставшись здесь, однажды ты могла бы сильно пожалеть о своём решении.

— Но вы ведь не жалеете…

— Откуда тебе знать?

Я прикусила язык. В самом деле, откуда? Как говорится, чужая душа — потёмки. Я ведь и не догадывалась о том, что у сестры Николины когда-то был жених, и не узнала бы, если б она сама мне о том не поведала. Может быть, живя много летв обители, целительница втайне тосковала о другой жизни?..

Мечтала о собственном доме, а не о комнате с дверью, выходящей в длинный общий коридор. О том, чтобы самостоятельно распоряжаться большим хозяйством. О звонком смехе и обнимающих её детских ручках.

Обо всём, чему не суждено случиться.

— Наверное, вы правы, — отозвалась я. — Но ведь я совсем не знаю человека, с которым, который… Даже представить его себе не могу!

— Уверена, настоятельница со всей серьёзностью подошла к выбору супруга для тебя… — Сестра Николина погладила меня по голове ласковым, почти материнским жестом, и я благодарно зажмурилась, ощутив, как мне этого не хватало. — Она бы не отдала тебя в руки какому-нибудь негодяю.

— Однако она не всегда была мною довольна.

— Но не стала бы наказывать тебя таким образом. Знаешь что, не ходи сегодня на занятия. Я попрошу Аньеллу посидеть с тобой.

Я с готовностью согласилась. Сейчас никакие науки не пошли бы мне в голову, да и рукодельничать не смогла бы — кисти рук время от времени неприятно дрожали. Так и хотелось покрепче вцепиться во что-нибудь, чтобы унять эту дрожь, но всё вокруг казалось эфемерным, словно ненастоящим. Будто вся моя прежняя жизнь ускользала из пальцев, превращаясь в клочья тумана, которые у меня при всём желании не получалось удержать. Тот же туман клубился и впереди, в недалёком будущем.

Аньелла появилась спустя несколько минут. Видимо, её отпросили с занятий для того, чтобы она могла побыть со мной. Мы являлись скорее приятельницами, чем близкими подругами, но сейчас я порадовалась бы любой компании.

— Вижу, тебе уже лучше, — произнесла она. — Ох, и напугала же ты всех вчера! Свалилась на пол прямо в столовой — вся белая и недвижимая!

— Сестра Николина прислала немного еды вечером, — сказала я. — Но мне ничего в горло не полезло. Что там происходит, все обсуждают меня, да?

— Само собой! — хмыкнула собеседница. — Здесь не так много новостей, о которых можно вволю потрепать языками. Все гадают, каким окажется твой муж. Спорят уже вовсю. Я, например, не сомневаюсь, что он будет хорош собой, что и сказала всем и каждой.

— А если ошибёшься?

— Тогда придётся отдать Ирме свои новенькие синие нитки.

В ответ я только вздохнула, обнимая себя за плечи. Для кого-то моя судьба — повод для азартной игры. Будь на моём месте другая, я бы, наверное, тоже с удовольствием вступила в обсуждения, горячо спорила бы и смеялась вместе с остальными— какими же безмятежными и счастливыми они мне в эти минуты казались!

— Ты, кажется, вчера поранилась, когда вышивала, — напомнила мне Аньелла.

Я глянула на свою руку и с удивлением обнаружила, что след от иглы почти полностью затянулся. Так, словно с момента, когда она вонзилась в кожу, прошёл не один день, а куда больше времени. Я и прежде замечала, что мои порезы и ушибы заживали довольно быстро, но не настолько же…

Впрочем, сейчас мне было не до того, чтобы размышлять о странностях собственного тела. Куда больше тревожили другие мысли. Например, о том, когда же покупатель соизволит прибыть за товаром, то есть жених за мной…

С Аньеллой мы просидели до обеда. Она помогла мне собирать мои немногочисленные пожитки. Все эти вещи приобретались на деньги обители, но возвращать их не требовалось — всё переходило в мою собственность. Кое-что я отложила, решив на прощание сделать подарки другим девушкам. Просто так, на память обо мне. Ведь с тех пор, как я оказалась здесь, они стали для меня новой семьёй. Как бы ни надеялась, что однажды родители найдутся, я постепенно привыкла и к здешним обитательницам, и к мерному распорядку местной жизни.