Марина Весенняя: Живая Академия. Печать Рока (СИ)

— Магиана Моранен, — вновь строго одернул меня ректор Даллар. — Никаких драконов. Это привилегия для лучших, а не удовлетворение капризов несостоявшихся демонологов. Я выделю вам пушистого карликового семирога.

— Кого?

Хемиан Даллар извлек из стола коробку, наполненную разными склянками. Расчистив центр стола, мужчина начал высыпать содержимое склянок прямо на кожаную накладку для письма. Золотой порошок, серый, ярко-зеленый. Стилетом во второй руке ректор выводил на столе схематичные узоры, проговаривая своим мягким голосом слова призыва. Когда на стол была вылита бурая густая жидкость, начерченная схема вспыхнула желтым огнем, так не похожим на пламя сумеречного мира. Столп зеленого дыма на несколько секунд скрыл от моего зрения друида. А когда он развеялся, я лицезрела уже не только ректора Даллара, но и пушистого голубого зверька, который непонимающе озирался по сторонам.

Завидев меня, семирог с проворством помоечной крысы бросился в мою сторону. Ему хватило нескольких секунд, чтобы взобраться по платью вверх и устроится у меня на плечах, зарывая плоскую морду в моих волосах.

Отец Тьмы, за что мне такие унижения? Воспитывать пушного котика в качестве дипломного проекта? И это мне?! Той, кто укрощал сумеречных демонов? Хотя, кажется, это милое и нелепое создание теперь будет единственным «Демоном», который мне доступен.

Что ж… надеюсь попранная гордость — достаточная плата за обучение в этом дивном заведении.

Кто-то действительно так живет?

Я с ужасом смотрела на комнату в общежитии, в которой мне предстояло провести следующие пять лет своего обучения. И с каждой секундой мне все больше казалось, что ректор Даллар надо мной пошутил.

Этот достопочтенный мужчина явно отличался странным чувством юмора. Сначала зверь… Голубой пушистый зверек, которого я решила звать Демоном, устроился у меня на плече, изображая из себя шарфик. Чтобы не падать, задними лапами семирог цеплялся за платье когтями, безнадежно уничтожая шелковую вышивку. С другой стороны, он вгрызался маленькими острыми зубами в рукав-фонарик, да с таким рвением, что я уже плечом чувствовала его противные слюни.

А ведь это одно из моих любимых платьев!

В сумке семирог категорически отказался сидеть, пропоров мягкую телячью кожу своими головными наростами, из-за которых, собственно, его и звали семирогом.

После кабинета ректора, мне надлежало появиться в библиотеке, чтобы получить учебники к завтрашним занятиям. Так что теперь сумка в моих руках напоминала больше тренировочную грушу по весу, чем изящный женский аксессуар для путешествий. Да и изящества у него поубавилось от количества книг внутри и незапланированных вентиляционных отверстий.

А теперь еще и … это.

— Че встала в дверях?! Мешаешь всем! — на меня накричали и толкнули в плечо. Некая девушка с кудрявыми рыжими волосами даже извиниться не подумала за свою грубость и уже убегала прочь по коридору.

— Дверь закрой, клуша! У меня от сквозняка вертихвост простудится. Потом сама будешь лечить!

И снова чей-то крик. Неужели у меня будет две соседки? Чувствуя все меньше уверенности в собственных силах, я сделала шаг через порог.

— Добрый день! — поприветствовала я присутствующих, хотя еще никого не видела. Я оказалась в некоем подобие коридора, образованном одной нормальной стеной, и одной серой простыней, подвешенной под потолком деревянными прищепками.

— Дверь закрой! Сказали же…

Я вздрогнула от очередного девичьего визга и поспешила прикрыть за собой.

— Простите, я, должно быть, ошиблась комнатой. Это девятая?

— Девятая, девятая, — очередной новый голос из лабиринта простыней. Я уже встретила две кровати, но не увидела ни одной магианы. В помещении пахло сыростью и… почти конюшней. Другого сравнения этому запаху придумать было невозможно.

— Здесь, наверное, какая-то ошибка, — я опустила сумку на одну из кроватей, которая явно никому не принадлежала. — Я не знала, что у меня будет соседка.

— И не одна, — перед моим лицом исчезла простыня-стенка, и в следующую секунду я уже стояла в крепких объятиях коренастого юноши. Его лицо сияло улыбкой, волосы на голове напоминали кудрявый одуванчик, а на груди… Отец Тьмы! Да он без рубашки! — Я — Мика.

— Отпусти меня! Что ты себе позволяешь?! — я начала отпихивать от себя крестьянского парнишку со слишком блинными руками. Стоит признать, этот молодой человек оказался куда более понятливым, чем Ивейн. Сразу отстранился, даже беса вызывать не пришлось. Но отходя, Мика шлепнул меня пониже поясницы. Мои щеки тут же стали пунцовыми.