Мария Чернышева - Ведьма [СИ]

После того, как на свет родился маленький ангелок, Элен омыла его, запеленала в белые теплые пеленочки, аккуратно укладывая крылышки, они были размером с его тельце, и мокренькие. Одно было черное, как смоль, другое белое, как снег:

— Ты посмотри, глянь крылышки себе какие отхватил, — сказала девушка Ачи, который снимал боль с Мари, она к тому времени потеряла сознание, — вот что получается от союза Ангела и Демона.

Малышу не понравилось, что его крылышки теребят и укладывают, он заплакал. Элен запеленала его и взяла на руки, успакаивая, но все было тщетно. Ребенок кричал, не выдержав Элен, сказала:

— Ну чего ж ты так горланишь? Говорила я, Машка, не плач, родится пацан плакса будет! Ачи!?

— Что? — обернулся бледный парень.

— Иди сюда! Расчтокался! Держи этого плаксу! А я уберу здесь все! Раны ей обработаю! — прислушалась к плачу, — и да, лучше выйди.

— Я? Что? Я не умею, я не могу! — проговорил он, но все же подошел к ней и поставил руки. Переложив малыша, девушка вытолкала их за двери.

— Под головку держи! — крикнула, а затем потерла виски, — мужики! И мы еще слабый пол! Выноси, роди, воспитай!

Ачи стоял с теплым, маленьким, кричащим свертком, и боялся пошевелится дабы не принести ему боль. Он только давал ему тепло, малыш резко замолчал и уставился на него маленькими голубыми, как небо глазками. Посмотрев на ребеночка, улыбнулся ему и отметил про себя, что он копия отец, а затем посмотрел на маленький носик:

— А носик у тебя ее, дай Бог и характером бы в нее пошел, а не в своего отца.

Малыш ничего не понимал, только немного кряхтел и лупал глазками, осматривая большого дядю.

Как только Элен вышла, забрала уснувшее дите и переложила в кроватку. И теперь они сидели на кухне, и пили чай.

— А где Тори? — спросил Ачи, отходя немного от своего шокового состояния.

— Он улетел, слышал гром? Это он делал! Дня через два вернется, — мешая чай дрожащей рукой.

— А Мася? Что с ней? — спросил он, делая глоточек.

— Она же после родов, ей сейчас выспаться нужно, и месяц не вставать с постели, ну и кушать хорошо, мне завтра надо улететь, на три дня! Сказать Сергу все, проведать вторую подопечную, — выговорила она.

— Ты смеешься? Как я здесь один останусь с ними? У меня руки, как крюки, грубые мужские, мозолистые, я не смогу, — с опаской уставился на нее.

— Сможешь! У меня тоже руки мозолистые! И вообще перестань ныть как баба! Все. Смотри, как очнется Машка, берешь карапуза, аккуратно берешь под головку…короче везешь в кроватке к ней. Приносишь ей перекись водорода и вату. Все, дальше она сама все сможет. И не корми ее жирным! Острым! Больше фруктов, парного мяса, иначе молоко испортится! И смотри чтоб не вставала! Швы разойдутся! И сидеть ей нельзя! Захочет в туалет, там утка.

На следующие утро, он пошел в комнату чтоб узнать, как там Мари, открыв двери он увидел бледную девушку, смотрящую в потолок, услышав звук двери, она посмотрела на вошедшего:

— Где мой ребенок? Где он?

— Ты только лежи! Не вставай! Я сейчас, — он хотел выйти, но ударился об косяк, но все же вышел и вернулся везя за собой кроватку с кряхтящим малышом и баночку с перекисью и ваткой.

— Эл, сказала ты знаешь, что делать, — проговорил он.

— Знаю, но тебе нужно отвернуться, — беря перекись и вату сказала она.

Ачи отвернулся, Мария открыла перекись, обмакнула ватку и стала протирать соски ею. А затем произнесла:

— Принеси мне моего мальчика, только на меня старайся не смотреть.

Ачи обернулся, подойдя к кроватки он как можно аккуратней поднял ребенка, Мари наблюдала за всем с улыбкой:

— Аккуратней, под головку.

Передав ребенка ей, он все же скользнул взглядом по ее обнаженной груди:

— Прости…

— Ладно уж, не до стеснений сейчас, — она аккуратно впихнула сосок в маленький ротик. Широко раскрыв глазки, малыш стал сосать молочко, — Ай мамочки.

— Ты чего? — с опаской посмотрел он.

— Он же сосет, больно немного, — улыбнулась она, любуясь своим маленьким, — так на папу похож, особенно глазки и ротик.

— А нос твой, — улыбнулся парень…

После того, как крошка покушал, он уснул, Мари лежала и ела суп, а Ачи сидел рядом:

— Ты не знаешь, как я проголодалась! Очень, кстати вкусно, — сказала она.

— Ну, на самом деле я готовить не умею, это мой первый опыт, с голодухи тебе все вкусно, — улыбнулся он, — мне кажется, что он немного подрос уже, или я уже…хотя так и есть.

— Нет, — рассмеялась, — у нас детки растут побыстрей чем у людей, месяц, это уже годик, и так до восемнадцати лет, а потом уже по земным меркам. Надо было интересоваться, когда был там, детьми.