Ceniya - Невеста оборотня [СИ]

— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась Рада.

— У нашей семьи много тайн, и одной из них является твоя бабушка, моя сестра. В деревне о ней мало кто знает, а кто и был знаком, делают вид, что ее и не существовало вовсе, боятся даже вспоминать тот день. Мария часто жаловалась, что слышит музыку, потом на нее и слова легли, и она, как полоумная, всюду эту песню напевала. Я уж сейчас всего и не упомню, но песня мрачная была, до того, что в дрожь бросало. А потом за ней явился он. Громадный волк черный, как смоль, и глаза, точно сапфиры горят. Такого ужаса деревня еще не испытывала. Он не щадил никого, кто попадался на его пути, стали поговаривать, что это Мария его в деревню своей песней привела. Уж сколько он тогда скотины погрыз, благо люди все живы остались. Были, конечно, и покалеченные, но убивать народ он явно не хотел, просто пришел жену забрать. А она и рада была, на шею ему руку положила и прямиком к лесу направилась, лишь улыбнулась мне на прощание, да ненароком бросила: «Вот он мой суженный, счастливая я, что его песню услышала, вот за мной сам вожак стаи и пожаловал». Маша на нем верхом и уехала. Как вышла за пределы селения, села на него, и больше ее никто не видел. Вот тогда и стали люди болтать недоброе про волка и, якобы помешалась Мария на своих травах, что рассудка лишилась. А бабка твоя знахаркой была, да еще какой, она людей буквально с того света доставала. Да что уж теперь былое ворошить.

На лице старика появилась теплая улыбка, он нежно поцеловал девушку и направился к своему домику. Остальные тоже начинали потихоньку расходиться.

Рада никогда не считала себя красавицей. Русые волосы да зеленые глаза, пожалуй, это черта половины жителей славянских поселений. Ростом Радмила тоже не выделялась сто шестьдесят пять сантиметров — таких девушек много. Она всегда украдкой смотрела на своих братьев и сестру, общение с которыми не представлялось ей возможным, она лишь дочь падшей женщины, а они потомки правящей семьи.

Вот и сегодня Рада с упоением наблюдала за грациозными движениями сестры и все не могла налюбоваться ее красотой.

— Слышь, говорят, что в соседних селениях никто из девушек так и не начал слышать мелодию, уж, не к нам ли беда пожалует?

— Да, чур тебя, старый!

— Да, я-то чего, ты старуха, сама подумай у нас ведь красавиц много. Вон — погляди, какая у главы дочь выросла.

— Ты про Настю что ли, ишь чего удумал.

— А чего, скажешь — нет?

Рада так устала от споров и криков, ей хотелось уйти куда-нибудь подальше. Она медленно побрела к дому, изредка оглядываясь на сестру. «Она ведь и вправду у нас красавица. Статная, высокая с упоительным голосом и столь нежными чертами лица, а в ее больших синих глазах можно утонуть, каждый раз глядя в них — точно в море окунаешься».

Вечер Рада предпочитала проводить с дедушкой, ну или со своими немногочисленными подругами. Девушка с детства привыкла, что в деревне ее не любят, потому и смерилась с участью своего одинокого существования.

Даже мужа ей выбрал отец. Пусть она его и не видела никогда, но сердцем чувствовала, что полюбить не сможет. Смотрины должны состояться через неделю и тогда уж волей не волей, а показать себя придется с лучшей стороны, чтобы отца не позорить.

В этот теплый вечер Рада собиралась навестить своего горячо любимого дедушку, ничего не предвещало беды, как вдруг голова девушки разразилась сильной болью. Рада упала на пол, ей хотелось выть и кричать. Спустя какое-то время боль начала утихать, а откуда-то издалека до ее сознания начала доноситься тихая мелодия.

Утром, когда Рада проснулась, то обнаружила, что лежит на кровати, бережно укрытая одеялом. Сквозь занавески пробивались яркие лучи весеннего солнца, природа раскрывала свои объятия приближающемуся лету. Рада улыбнулась лишь от мысли, что еще немного и наступят ясные деньки. Повернув голову, девушка увидала сидящего рядом отца. Рада хотела было сказать, что счастлива видеть его здесь, но оторопела от ужаса. Взгляд отца будто пронзал ее насквозь, на его лбу образовались тяжелые складки, суровое выражение его лица источало ненависть, и заставляло сердце девушки сжиматься от страха.

— Папа?

Рада понимала, что ее голос дрожит, но совладать с собой она была не в силах.

— Ты ведь слышала ее? Слышала?!

Голос отца был подобен реву разъяренного медведя. Девушке казалось, что ее разорвут на части. Она чувствовала острую боль в районе запястья, за которое держал ее отец, Рада умоляла его отпустить, просила о пощаде, клялась, что в ее сердце никогда не будет места зверю, но глава деревни был неумолим. Будто не слыша крики дочери, он волоком тащил ее за собой. Кинув девушку в холодный темный сарай, он запер дверь и велел сторожить нерадивого ребенка, не отдать ее оборотню, во что бы то ни стало.