Ирина Котова - Королевская кровь. Книга 9

— Вы сейчас все что угодно пообещаете, да?

— Да, — принцесса не видела его мимолетной улыбки.

— Я подумаю, что у вас попросить, — пробормотала она довольно. — Потом. Обязательно что-нибудь придумаю.

На следующий день она снова была сама собой — любознательной и бодрой Богуславской. Только глаза оставались взрослыми — так бывает у побитых жизнью подростков и у бродячих собак. Но иномирянские слова повторяла бойко и снова сыпала вопросами.

— Неужели все здесь говорят на одном языке? — удивлялась принцесса. — У нас на одном материке несколько десятков языков и диалектов, а здесь — один?

— Это империя, — объяснил Макс. — Которая существует уже очень давно. Поэтому есть умирающие местные языки и есть общий, на котором в основном и говорят. Свою роль сыграло и постоянное подтопление материка. Каждый год многие поселения снимаются со своих мест и идут в центр, а там языки перемешиваются, ассимилируются.

У принцессы оказалась превосходная память, и сейчас, спустя три недели, она худо-бедно уже могла изъясняться на языке Лортаха. Иногда Макс требовал разговаривать с ним и отвечать ему только на лорташском, и Богуславская очень забавно воспринимала это как вызов — она упорно пыталась объясниться, даже когда ее словарь состоял из пары-тройки сотен слов. Впрочем, она любила вызовы, это он заметил.

В округе было спокойно. Сейчас они пробирались по чаще, где старые папоротники росли так кучно, что охонгу было не пройти. Но здесь отсутствовали источники воды — к ближайшей речушке беглецы должны были выйти завтра к вечеру, а пока приходилось экономить то, что есть во флягах и обходиться без умываний.

Наступила темнота, на листьях папоротников замерцал отблеск первой поднимающейся луны. Принцесса шла молча, сосредоточенно, почти не пыхтя — теперь они двигались еще пару часов после наступления темноты, чтобы оторваться от преследователей. Она, конечно, устала, и, когда думала, что он не видит, терла глаза и тихонько вздыхала. Но после того как Макс скомандовал "привал", уселась на землю, вытерла лицо влажной тряпочкой — воды во флягах оставалось чуть больше половины, — немного отдохнула и без напоминания тяжело поднялась на ноги. Заниматься.

Одновременно с изучением языка Тротт начал учить ее бою с ножом. Оружие принцесса держала неправильно, как бить, не понимала и училась с трудом, и долго не могла себя заставить замахнуться на наставника. Она ранилась о лезвие, роняла острый нож себе на ноги, с ужасом отбрасывала его, если нечаянно царапала Макса, и отчаянно злилась оттого, что у нее не получается. Вот и сейчас: стоит, сжав рукоятку слишком далеко от лезвия и чересчур высоко подняв руку, — из такого положения не вгонишь оружие под ребра или в живот, а сил пробить ребра у нее точно не хватит.

— Ниже руку, Богуславская. Согнитесь немного, как я учил. Вот так. А теперь бейте. Бейте, а не тыкайте хаотично, и не жмурьтесь. От того, что вы закроете глаза, противник не исчезнет.

— Я уже говорила, я боюсь вас поранить, профессор, — сгорбившись, проговорила она.

— Вы при всем желании меня не заденете, — сухо ответил Тротт. — А вот того, кто не ожидает атаки, — вполне. Поднимите голову. — Принцесса послушно выпрямилась, сверкая в темноте зелеными глазами. — Прикрывайте тело второй рукой. Крепче хват. Бейте.

Она ударила — и Макс сдвинулся вправо совсем немного, перехватив и вывернув ей ладонь с ножом, зажал принцессу спиной к себе, обхватив рукой над грудью. Богуславская застонала от боли, но не остановилась — пнула его по коленке, неожиданно впилась зубами в предплечье… и так удивилась, когда оказалась на свободе, что застыла вместо того, чтобы бежать.

— Хорошо, — Тротт, поморщившись, потер кожу выше запястья, где наливались красным следы зубов. — Только кусайте еще сильнее. Вы не за столом, чтобы деликатничать.

Алина фыркнула:

— Да и вы не сильно-то вкусный, профессор. Давайте дальше, а? — она зевнула. — Спать очень хочется.

Пощады спутница теперь не просила и не жаловалась. Но ему иногда становилось до невозможного тошно при взгляде на ее прокушенную от боли губу — если слишком сильно выворачивал руки, — или на порезы на ее теле. От запаха ее крови Тротта до сих пор кидало в состояние сжатой пружины — хотелось то ли убивать кого-то, то ли крушить все вокруг. Но он сдерживался. Он вообще умел себя контролировать.

После тренировки, когда принцесса остывала, сидя на земле, Макс сообщил:

— Если все будет спокойно, послезавтра будем в поселении.