Лариса Петровичева - Дракон выбирает невесту [litres]

– Я хотел поговорить о вашем вчерашнем полете с Максом, – продолжал Эдвард. – Вы производите впечатление очень умной женщины, фрин Инга. Скажу честно: я в хорошем смысле поражен вами. Оставайтесь такой же умной. Останетесь?

Что я могла ответить?

Я кивнула.

– Дело в том, что мой брат во многом не такой, как все драконы, – продолжал Эдвард. Поддев ногой одно из кресел, он подкатил его поближе и сел рядом. На мгновение запах его одеколона стал резким, словно кто-то перевел до упора невидимый рычажок насыщенности. – Макс очень добрый и во многом наивный. Настолько, что верит: все изначально хорошие. Вы представляете такое в драконьей семье?

– Смутно, – призналась я.

Сейчас следовало говорить спокойно и уверенно. В конце концов, моей вины ни в чем не было.

– И я смутно, – вздохнул Эдвард. – Но вот таков наш Макс. И если вы, фрин Инга, вдруг надумаете разбить ему сердце, то я разобью вам голову. Выброшу из окна.

Это было сказано настолько серьезно, что не оставляло простора для толкований. Эдвард не шутил, он просто говорил о том, что будет. Подведет меня к открытому панорамному окну и толкнет вниз.

– Если я скажу, что не собираюсь крутить роман с вашим братом, то вы мне не поверите, – устало вздохнула я.

Эдвард усмехнулся. Над его головой снова вспыхнули искры, и я удивилась: нервничает? С чего бы сейчас?

– Разумеется, – ответил он. – Я видел, как вы вчера летали. Это всегда производит впечатление.

– Верно, – откликнулась я. – Меня тоже впечатлило. Но я боюсь высоты.

Эдвард пристально посмотрел на меня, словно хотел понять, действительно ли я дура или просто прикидываюсь.

– И я не имею привычки смешивать работу с личной жизнью, – напористо продолжала я. Сейчас надо было как можно уверенней гнуть свою линию, не давая Эдварду опомниться и вставить хоть слово. Тем более у меня в самом деле не было никаких видов на Макса. Он хороший и даже в моем вкусе, но я всегда прекрасно понимала, где именно мое место. Должно быть, поэтому и жива до сих пор. – Ваш брат – замечательный мужчина. Но любое общение с ним никогда не выйдет за определенные рамки. Это только работа, которую я хочу успешно завершить. Не больше. Можете не сомневаться.

Некоторое время Эдвард молчал, словно прикидывая, могу ли я нагло врать ему в лицо. Музыка затихла, и в переговорной воцарилась хмурая давящая атмосфера. Так бывает перед грозой: мир застывает и неподвижно ждет, когда разразится буря.

Но на этот раз гроза прошла стороной. Эдвард провел под носом кончиком пальца, стирая выступившие капли пота, и произнес:

– Он вернулся вчера сам не свой. Ничего, конечно, не сказал, но я вижу, когда он взволнован.

– Только работа, – твердо сказала я. – Между нами может быть только работа.

На столе лежала стопка рекламок, запаянная в прозрачный тонкий пластик: мужчина обнимал девицу в свадебном платье на фоне синего вечернего неба и «Финниган тауэр». Я мотнула головой в сторону стопки и добавила:

– Это все, что мне сейчас интересно. – Не хватало еще, чтоб младший Финниган запал на меня, но этого я, конечно, не сказала вслух. – Можете быть спокойны. Я умею переводить любовь в дружбу, а дружбу – в приятельство.

– Я узнал о вас все, – признался Эдвард, – но вы все-таки меня поразили. Разумеется, в хорошем смысле. Как ни крути, вы человеческая женщина, к которой проявил внимание дракон. Не устоять.

Это верно, не устоять, но только если бы на месте Макса оказался бы его старший брат.

– На работе у меня нет ни мужчин, ни драконов, – призналась я. – Только работа.

Эдвард вновь оценивающе посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло странное выражение.

– Что ж, – произнес он и ослепительно улыбнулся. – Так будет интереснее.

Милли приехала ровно в одиннадцать утра. Если Амели добиралась к нам в дерзко-алом кабриолете с открытым верхом, то Милли привез самый заурядный седан с шашечками такси. Похоже, девушка не водила сама. Я мельком видела ее, когда договаривалась с Дварксоном, и тогда Милли мне понравилась. Пожалуй, она была бы прекрасным вариантом для Макса: тихая, спокойная, всем сердцем стремится любить и быть любимой. Если Амели привлекали модные шмотки, блестящие цацки и красавцы с большим мужским достоинством, то Милли интересовалась в первую очередь книгами и крупными выставочными залами. Я знала, что она учится на искусствоведа в Первом гуманитарном университете, и прекрасно понимала, что Эдвард никогда не сделает счастливой эту девушку в стильном деловом костюмчике и круглых очках.