Марина Романова: Смерть несущая. По ту сторону грани

— Ласи… моя Ласи…

Должно быть, то ветер шепчет ей на ухо. Как бы ей хотелось, чтобы он ещё хотя бы раз назвал её именно так. Всего один лишь раз! Так, как никто и никогда не смел её называть.

— Девочка моя любимая…

И она уже не может сдержать улыбки. Похоже, её внук был прав, говоря, что их удел в том, чтобы наслаждаться собственным безумием. Ей это точно нравилось. Почаще бы сны были столь яркими. Или нет, быть может, ей удастся просто сойти с ума? Как сейчас. Раз и все.

— Посмотри на меня, — неожиданно она больше не чувствовала его прикосновений. И это ей совсемне нравилось.

— Вот ещё, — фыркнула она, — я ни за что не открою глаз, — усмехнулась она.

— Почему? — как-то настороженно спросил он.

Что это за фантазия?! Она не собирается тратить время на пустую болтовню с собственным безумием!

— Потому что, если я их открою, то ты исчезнешь.

— Почему это? — в его голосе вновь послышалась улыбка.

— Потому что ты — плод моего воображения… Да, что за фигня?! — возмутилась она. — Давай делай то, о чем я фантазирую! И болтовня, направленная на разрушение момента, в мои планы не входит, понял? Давай уже, не отвлекайся.

Ответом ей стала продолжительная пауза.

"Неужели всё?!" — не успела подумать она, как яркий, дерзкий, чуть хриплый смех заставил её в недоумении распахнуть веки.

Перед ней на коленях стоял молодой мужчина. Его волосы цвета белого золота доходили длиной до плеч. Ярко голубые глаза сияли от неприкрытого веселья. И он смеялся так, будто ненормальным был именно он, а не она. Вот только, если для Сэма Лаисса могла быть Ласи, то для любого другого за такое ждало только одно…

Его смех оборвался резко, со свистом, когда его горло сжала сильная рука, а кожу вспороли когти.

— Вампир, — шипя, принюхалась она, и ее лицо превратилось в жестокую маску хищницы, — касался меня, м? — странно растягивая слова, прошипела она ему в лицо. — Я помню тебя, ублюдок, прищурившись, наклонилась она к его лицу. — Как ты попал сюда, повелитель, — презрительно хмыкнула она, и не думая ослабить хватку. — О, — почти жалостливо пропела она, — ты не можешь говорить. Какая жалость, что последнее, на что ты решил потратить свою никчемную жизнь, это прикоснуться ко мне, — захват усилился, и по горлу мужчины уже струилась кровь.

Вот только сам мужчина и не думал сопротивляться. Он смотрел на неё с таким теплом, затаенной тоской и невыносимым желанием, что ей невольно стало не по себе.

Что-то было в этом взгляде. Что-то хорошо ей знакомое и в то же время забытое. На неё смотрели мужчины, желавшие её. Мужчины, восхищавшиеся ею. Те, кто боялся и ненавидел её. Но уже так давно на неё не смотрели. С любовью.

— Кто ты? — ошарашенная собственной догадкой, она невольно ослабила захват, которым удерживала его.

По губам мужчины скользнула легкая улыбка, прежде чем он лукаво взглянул на неё исподлобья.

— Когда-нибудь ты научишься узнавать меня сразу?

— Этого не может быть, — одними губами прошептала она, не в силах отвести взор от незнакомого мужчины, который вдруг показался роднее всех.

— А, если я скажу, что вернулся к тебе, чтобы прожить эту жизнь только для нас двоих, ты поверишь?

— Сэм никогда бы так не сказал, — вновь прошептала она. — Долг, вот что было важно.

— Сэм был дурак, Ласи, — печально улыбнулся он, — теперь, я знаю, что на самом деле имеет значение, а что не стоит и выеденного яйца. Я не позволю нам упустить ни одно мгновение, которое должно быть нашим.

— Это правда ты? — неуверенно спросила она. Теперь она понимала, как он смог оказаться в этом месте, ведь именно он зачаровывал его на них двоих. Любой другой прошел бы мимо. — Но как? Неужели Мара…?

— Помогла мне вернуться? Да, — кивнул он, осторожно поднимая свою женщину на руки и, не встречая сопротивления, прижимая к груди. — Вот так, — улыбнулся он, — теперь всё правильно.

Встречая утреннее солнце Кайруса, я не могу не вспоминать те дни моей жизни, когда всё только начиналось для меня. И вспоминая о них, мне до сих пор кажется, что такая история не может быть правдой. Каждый раз, когда ко мне приходит эта мысль, я думаю о том, чего я, тогда одиннадцатилетняя девочка, ждала от жизни. Как в любой нормальной сказке у меня было всего три желания. Во-первых, я мечтала перебороть свои болезни. Во-вторых, мне хотелось, чтобы вопреки всему нашелся бы юноша, готовый взять меня в жены. И, в-третьих, мне мечталось, чтобы я всегда была рядом с братом. Простые желания, и вовсе не похожие на сказочные мечтания. Я бы сказала житейские.