Дана Данберг - Суккуб поневоле [СИ]

— Все будет хорошо, маленькая, — прошептал он одними губами, — все получится.

— Так, — колдун посмотрел на них по очереди, — думайте друг о друге, пытайтесь визуализировать те чувства, что испытываете к партнеру, вспоминайте самые приятные моменты. Да, что бы не происходило, не сходите со своих мест.

— О чем вы? — Ал нахмурился.

— Мы не знаем, как это будет выглядеть, ритуал протекает всегда индивидуально. Вероятно, это зависит от эмоций, что испытывают суккуб и инкуб.

— Но это безопасно?

— Вполне. Даже если будет больно, потом все пройдет, никаких необратимых последствий.

— Это радует… наверное, — ответила девушка, переминаясь с ноги на ногу. Почему-то чутье подсказывало, что будет больно именно ей, а не инкубу. Нет, она, конечно, не хотела, чтобы любимый страдал, но просто за последнее время устала от шишек.

— Готовы? — уточнил колдун и, когда демоны кивнули, протяжно запел какое-то заклинание.

Сначала ничего не происходило, только через какое-то время Кейт заметила, что камень стал пульсировать и нагреваться. Вскоре его уже невозможно было держать, но и отпускать нельзя. Суккуба терпела сжав зубы, предчувствуя страшные волдыри от ожогов. Она старалась отвлечься, думать об Але, и ее неожиданно затянуло. Все их чудесные моменты, когда они занимались сексом и даже когда ругались, выглядели сейчас теплыми уютными почти семейными воспоминаниями. Хотя почему почти? Особенно приятными казались последние дни до похищения, когда она готовилась к балу.

Она стала припоминать те мимолетные вещи, на которые раньше не обращала внимания — нежное поглаживание по щеке, когда у нее получалось все делать правильно, одобрительный взгляд этого сурового мужчины, невероятная сладость поцелуев. А от его улыбки всегда хотелось растечься лужицей по полу. Как же ей нравится, когда Ал улыбается!

Непроизвольно Кейт посмотрела на инкуба, и он ободряюще улыбнулся глядя на нее. Невыносимо захотелось подойти, прикоснуться, отдаться.

Камень вспыхнул очень ярким светом, его объяло адское пламя буквально на долю секунды, а потом они оба увидели тонкие, почти прозрачные нити или может щупальца, вырвавшиеся наружу.

Одно из них устремилось к солнечному сплетению. Кейт и охнуть не успела, как оно пронзило тело. Было ужасно больно, будто это не эфемерная субстанция, а острый кинжал.

Вторая нить впилась в Ала. Его глаза засветились тьмой и суккуба знала, что ее собственные горят ярким адским пламенем. Они оба начали трансформироваться — выросли рога и хвосты, у мужчины за спиной развернулись огромные черные крылья. Ее маленькие крылышки, нематериальные, сотканные из полупрозрачной дымки, тоже проявились.

По рукам девушки поползли руны заклятия. Они выжигались по-живому, и отчего-то это была сильная, но сладкая боль. Кейт даже не кричала, она смотрела на своего мужчину и улыбалась. На нем тоже вспыхивали узоры предыдущего ритуала, вплавяясь в кожу навсегда.

Камень теперь парил между ними держась на связующих нитях. Он опалял демонов светом, обжигал, но это было приятный, родной жар. Он дарил ощущение единения, неразрывности двух половинок одного целого. Кейт и Ал, оба, купались, нежились в этом тепле.

Через какое-то время, секунды или часы — сложно сказать, свечение стало понемногу спадать, а потом и вовсе прекратилось.

— Можете забрать камень, — устало выдохнул колдун. — Нет! Только суккуб. Рубин сейчас должен впитаться в ее тело, а потом проступить вместе с неснимаемым ожерельем. Это будет знак, что ритуал прошел успешно.

— Я думал, камень нужно будет просто вставить в какое-то украшение или повесить на цепочку.

— Распространенная ошибка. Это же не просто побрякушка, это метафизический ошейник, знак принадлежности инкубу.

Кейт не нужно было говорить дважды. Она протянула к камню руку, и тот тут же растворился, а под кожей, в районе солнечного сплетения, появилось приятное тепло.

— Хорошо, — кивнул колдун, внимательно следивший за каждым шагом девушки. — Теперь вы должны все закрепить, я вас оставлю.

С этими словами мужчина вышел, а Ал взял специально припасенный толстый плед и расстелил прямо в центре пентаграммы.

Суккуба несмело подошла к мужчине, обняла, заставив того замереть, прижалась всем телом, потерлась носом о шею и гладко выбритый подбородок.

— Я скучала, — прошептала тихо, почти неслышно.

Для Кейт теперь ничего кроме ее инкуба не имело значения, будто лопнула пружина — все страхи, ужасы прошлого отступили, померкли, важен был только он. И дело не в ритуале, просто борьба за жизнь, нападения, похищение, убийства многому ее научили. Кажется, где-то там, в груди, нашелся тот самый стержень, о котором вечность назад говорил Ал.