Санса Чароит: Мира

— Мира! Немедленно открой! — барабанила в хлипкую дверь Нория.

Я сжалась на кровати в комок и безутешно рыдала. Мне было очень больно, казалось душа рассыпается на осколки. Не хотелось никого видеть, даже сестру, что сейчас так рвалась в комнату. Родители пока не появились, но это лишь вопрос времени. Как только закончат разговор со старейшинами, обязательно присоединяться к сестре. А я не хотела ни чьей жалости, не хотела утешительных слов, дарящих новую надежду. Понимала, на их месте поступила бы так же, в нашей дружной семье по-другому не умели. Только вместе, в радости и печали. Каждый из нас знал, чтобы не случилось, у тебя есть уголок где тебе всегда рады, поймут и помогут. Но сейчас… сейчас я этого не хотела. Боялась вновь податься уговорам и поверить. Нет, хватит. Сегодня была последняя попытка, неудачная, как и две предыдущие.

— Ри, уходи. Я хочу побыть одна, — крикнула, когда дверь особо сильно дёрнулась.

Я не боялась, что упрямица все же выломает дверь. Сестра конечно сильная оборотница, но не справится с моим магическим замком.

Да, я обладала магией земли. Щедрый дар стихий, за который заплатила слишком высокую цену. Я чистокровный оборотень не способный оборачиваться. Такое случается, когда магия просыпается слишком рано, ещё до первого оборота. Дар начинает быстро развиваться, забирая всю энергию себе. Отнимая её у ещё не проснувшейся сущности. В итоге развитие зверя замирает на неопределённый срок. Так получилось и со мной.

Наш клан золотистых лис был небольшим, но очень дружным и сплочённым. Каждый, в меру своих сил и возможностей, пытался помочь нашей семье. Старейшины раз за разом искали способ разбудить моего зверя от затянувшейся спячки. В первую очередь пришлось научиться управляться с даром. Контролировать его потоки, искать другие источники подпитки, чтобы не отнимать жизненную энергию у моей лисички и прочие важные магические премудрости.

Это был адский труд и только поддержка семьи не дала мне скатится в отчаянье, когда первая и вторая попытка докричаться до моего зверя провалилась. И вот сегодня, опять, хотя все, мой учитель и старейшины были уверены, всё получится. Единственное что удалось это установить более крепкую связь со зверем, она была жива и относительно здорова, но слишком мала и слаба для полноценного оборота.

Там, в храме, корчась от болезненных судорог, безжалостно выкручивающих моё тело на несколько мгновений я выпала из реальности. Меня окутало густым туманом, бережно отгородив от пульсирующей боли. Стало так тепло и уютно, как у мамы на руках и совсем не страшно.

Призывная «песня» альфы отдалилась, звучала лишь тоскливым фоном, не давая мне полностью раствориться в блаженном чувстве умиротворения. И тогда я услышала женский голос, нежный и понимающий. Я не видела ее, но страха не было, наоборот появилось предвкушение чего-то значимого. Неведимка не представилась, да и сказала она не так уж и много, но её слова навсегда отпечатались в моей памяти.

— Дитя, твоё время ещё не пришло. Ты обретешь утерянное, но для этого нужно выбрать другой путь. Твоя мечта может оказаться намного ближе чем ты думаешь, просто внимательно посмотри вокруг, прислушайся к себе и последуй зову. Там ты нужнее. Никогда не поддавайся отчаянью. Придёт время, и ты поймешь, что нужно делать. Верь в себя дитя. Ты сильнее чем думаешь.

Голос затих, но напоследок меня нежно погладили по щеке. Необычное, пульсирующее счастьем и силой тепло разлилось по всему телу.

Меня резко выгнуло и вытолкнуло обратно в реальность, где на лицо капали горячие мамины слёзы, а рядом рычал отец, наступая на старейшин. Я лежала на руках альфы, который закрыв глаза продолжал меня звать. Мне стало стыдно за устроенный переполох, за то, что не оправдала надежд, за родительские слёзы и несправедливые обвинения мудрых старейшин.

— Мира, доченька, ты очнулась, — всхлипнула мама, с силой сдавив в своих объятиях.

— Я…, со мной все хорошо. А что случилось? — слова прозвучали достаточно громко, хотя мне казалось я шептала. Горло саднило и очень хотелось пить.

— Ничего малышка, уже ничего, — бросился ко мне отец, нервно дёргая лисьими ушами.

Он медленно, с особым уважением опустился на колени перед вставшим альфой и склонил голову. Мама также поклонилась, не выпуска меня из рук и тихо вздрагивая от собственных всхлипов. Жест высшей признательности и смирения, который Согнер принял, несмотря на неподобающее поведение отца и его вид. За такое наказывают, и отец был готов принять любое решение своего альфы.