Амелия Хатчинс: Разгадка судьбы

Я вытаращилась на неё, когда она опустила руки на живот и с трудом сглотнула, прежде чем посмотреть на меня.

— Ты беременна, — догадалась я. С лица Оливии сошли все краски, и она вновь посмотрела на каждого в комнате. — Они все сохранят в тайне, ведь связаны со мной.

— У меня задержка, причём такая конкретная. — Оливия заламывала руки. — Я всегда хотела детей… много детей. Но сейчас, когда мечта может осуществиться, мне страшно. Я ведь даже не знаю, готова ли. То есть, думать, что ты чего-то хочешь и получить это — две разные вещи. Я не уверена смогу ли быть хорошей мамой, у меня ведь её не было.

И я ничего не знаю про детей. Нет, я хорошо лажу с теми, кто уже разговаривает. Мне нравилось их учить, но когда звенел звонок, они уходили в свои комнаты. Я никогда даже младенца на руках не держала, не то, чтобы заботилась о нём. Я не знаю, справлюсь ли. Я свихнулась, да? — протараторила она, закрыв глаза.

— Даринда, принеси, пожалуйста, Кейда. — Я не сводила взгляда с Оливии, которая пыталась сдержать слёзы. Когда Даринда вошла с мистером Обнимашкиным на руках и направилась ко мне, я отрицательно мотнула головой. — Дай его Оливии подержать… ей нужно практиковаться.

— Я… Э-э-э… На самом деле не умею держать детей, — пропищала Оливия, вытаращив глаза на воркующего Кейда, которого доверили ей. На лице Оливии появилась паника, она держала Кейда на вытянутых руках. Я выгнула бровь на неё, когда он начал беспокойно ёрзать. — Что с ним такое?

— Прижми его к себе и следи за головой. Ему нравиться ею бить. Резко и наугад. — Я подождала, пока она сделает так, как я ей велела, прежде чем вернулась к складыванию вещей. — Дети не коварны. Я понимаю, что ты напугана, но с ними чертовски легко, если ты не любишь спать, а они не хотят ложиться в кроватки. А ещё им очень нравиться будить тебя посреди ночи, просто ради того, чтобы посмотреть откроешь ли ты глаза. — Я рассмеялась, когда она скорчилась.

— Я простой библиотекарь и способна лишь отправить детей спать в общежитие, — проговорила она.

— А я была наёмницей, убивающей людей. Я несла смерть и чертовски умело. Ты учитель и библиотекарь. Ты учила детей, а я держалась от них подальше. Если уж у меня получилась, то у тебя подавно. Обучать их — полбеды, но, когда у тебя появятся свои дети, ты всё поймёшь. Я боялась ранить их или уронить, но ни разу такого не было. С моей точки зрения, если уж обученного убийцу можно одомашнить и научить пеленать ребенка, то у тебя всё получиться, — закончила я с дружелюбной улыбкой, а Оливии начала тихо укачивать Кейда. — С Кейдом довольно легко, он любит сиськи и наполняет свой желудок практически всем, что предлагают служанки. — Кейд посмотрел на Оливию и одарил её беззубой улыбкой, прежде чем положить голову ей на грудь.

— Как у тебя это получается? — она села в кресло-качалку. — Ты каждый день сталкиваешься с фейри, хотя столько лет подряд убивала их в нашем мире? — спросила она, нервно поглядывая на Кейда. — Я знаю, ты это делала. Я заполняла бумаги. Каждый отчёт каждой миссии. Теперь тебе придется жить среди них, точно зная, на что они способны. Но ты ведёшь себя так, словно это легко, как будто никогда не стояла против них.

Я нахмурилась и — аккуратно подбирая слова, поскольку Оливия пытается приспособиться к миру и жизни, с чем я сама едва справлялась — ответила:

— Я не очень хорошо справлялась. Да, в Гильдии Спокана я была лучшей наёмницей. Это — часть моей жизни, и твоей, это — часть прошлого. Они убивали наших, мы убивали их. Ну, не наших, в прямом смысле, но ты понимаешь. Люди и фейри враждовали ещё задолго до нашего рождения. Я живу среди них, да, но они точно знают кто я. Я не таю прошлого, а очень открыто о нём заявляю. Это я, и то, что мы сейчас здесь не меняет нас или то, как мы здесь оказались. И если ты сможешь увидеть сквозь завесу ненависти двух рас, то поймёшь, фейри не так уж плохи. Это выбор, как и всё остальное в жизни. Ты выбираешь поступки и как их совершать. Я выбрала счастье, и быть с Райдером, и всё прочее — тривиальность. — Оливия нахмурилась. — Тебя это беспокоит? Что живёшь среди существ, которых нас учили слепо ненавидеть?

— Нет, ну, иногда, да. — Оливия нервно сглотнула. — Бывает такое, что я смотрю на фейри и точно знаю, что он убивал, точно знаю, как и что они делают с людьми, и не могу не ненавидеть их. В моей голове застряли все архивы и слова, которые я когда-либо писала о них. Я не могу просто всё забыть, хотя понимаю, что многое — ложь, но кое-что неоспоримый факт, и некоторые из местных существ ужасны.