Елизавета Соболянская - Мужской гарем

– Это маловероятно, Мать рассказывала, что я была очень худой и грязной, кроме корзинки возле меня не было ничего, указывающего на высокий статус. Скорее всего, меня просто подложили в корзинку погибшей принцессы.

Младший близнец потянулся было, желая что-то сказать, но старший на него шикнул, а я сделала вид, что не заметила:

– Поешьте, – позволила я, и выдвинула веский аргумент. – Вы наверняка бегали по нашему поселению с пустым животом, опасаясь ранений, но сейчас можете подкрепиться, все равно до утра мы отсюда не выйдем.

Младший вновь глянул на старшего и, получив добро, впился белыми зубами в баранью лопатку. Я же продолжала наблюдать. Старший близнец умен и хитер – имени своего до сих пор не назвал, вино и еду сначала пробует младший, а еще он успел узнать кое-какие наши обычаи. Например, есть в присутствии женщины мужчина может только с ее разрешения.

Старший начал есть позже и ограничился фруктами, явно соблюдая различия в еде, чтобы не оказаться отравленным вместе с братом. Что ж, раз такой умный, будешь исходить слюной, глядя на нас. Я призывно потянулась, и младший тотчас забыл про еду, жадно вглядываясь в изгибы моего тела.

А старший не отставал! Я мысленно усмехнулась – обычаи подсмотрели, да не все. Женихи часто стесняются есть перед невестами некрасиво или много, поэтому ограничиваются фруктами и сладостями. Вот заботливые мужчины, которые собирали «брачный стол», и полили фрукты сиропом с травками, чтобы мальчики не опростоволосились перед женой.

Мне стало интересно, как долго он выдержит, и я потянулась еще откровеннее, а потом попросила младшего:

– Зит, помоги снять доспех!

Облизнув разом пересохшие губы, парень взялся за ремни. Его яркая рубаха, явно с чужого плеча, начинала интересно топорщиться спереди, а руки мелко дрожали, выдавая прилив возбуждения. Я продолжала дразнить обоих мужчин – улыбалась, разглаживала кожу, примятую кромкой нагрудника. Когда доспех очутился на полу, оба чужеземца не сводили глаз с моей обнаженной груди.

Я вернулась на подушки, млея от прикосновения гладкой ткани к обнаженному телу. Воздух стал горячим, уплотнился, и его наполнял крепкий мускусный аромат пары возбужденных самцов. Должно быть мои ноздри трепетали, выдавая предвкушение, но я не стеснялась – сегодня моя брачная ночь, и я могу позволить себе любые безумства!

Похоже, зелье желания было везде, и на меня оно действовало не меньше, чем на мужчин. Протянув руку, я запустила пальцы в волосы Зита, притянула его к себе и поцеловала. Робкий юнец должен был испуганно замереть, но этот парень ответил, да еще как! Его язык нагло вторгся в мой рот, а руки обхватили шею, не давая увернуться.

Второй жених стоял, покачиваясь и полуприкрыв глаза. Было видно, как он боролся с собственным желанием. Я даже невольно зауважала его, у нас ценилось умение воительницы сдерживать свои желания. Только сама я ждать уже не могла, поцелуй Зита воспламенил страсть во всем теле. Кровь запела, заставляя остро реагировать на все – даже на свет лампы и легчайшее движение воздуха, вызванное перемещениями мужчин.

Зит торопливо шарил руками по моему телу, покусывал челюсть, гладил грудь, теребил завязки на шароварах. Чувствуя неодолимое желание, я попыталась аккуратно опрокинуть жениха на подушки, но он повел себя странно: навалился всем телом, не давая мне шевельнуться, торопливо шаря руками по моей груди. Затем разорвал завязки штанов, и, впившись губами в губы, закинул мои ноги себе на плечи.

Я растерялась. Ощущения были странными и незнакомыми. Тяжесть тела на моих бедрах, необычный мускусный аромат, не такой, как у тех мужчин, с которыми мне доводилось коротать ночи, горячие руки, прикасающиеся ко мне безо всякой робости и нежности… Все смешалось. Необычность соития вызвала много приятных ощущений, но не позволила мне достичь пика. Зит же кончил с хриплым выдохом и, приподнявшись на руках, откатился в сторону:

– Я тебя не придавил? – волнуясь, поинтересовался он, и я едва не рассмеялась ему в лицо.

Между тем второй братец не выдержал – наблюдая за нашими играми среди подушек, он гладил себя сквозь ткань рубахи. Когда Зит получил свое удовольствие, грубая ткань стала мешать старшему, и на его лице застыло выражение человека, оказавшегося перед тяжелым выбором.

Не успела я перевернуться на живот, чтобы взять полотенце и удалить с тела следы мужчины, как услышала треск материи и мучительный стон. Второй брат прижался к моим ягодицам, и яростно сжимая мою грудь, прошептал: