Милена Завойчинская - Варвара-краса и Тёмный властелин [litres]

— …Слушай, всё забываю тебя спросить. А чье это изображение на стене в дальней башне? Такая красивая немолодая женщина с белоснежными волосами и в длинном белом платье с меховым палантином на плечах. У меня странное ощущение, что я ее когда-то видела, причем не на картинке, а в жизни. Только в другой одежде. У нас на Земле ведь такое не носят.

— Фреска в замковом храме? Это одна из богинь. Богиня льдов, снегов и зимы, Цасси. По легенде, она в зимнее время путешествует по мирам, заглядывает к смертным и подслушивает их мечты. И иногда, если смертные ей чем-то приглянулись, может эти мечты исполнить.

— Типа ваш местный Дед Мороз? — улыбнулась я.

— Не совсем. Она не разносит подарки детишкам. Нет, тут другое. Богиня исполняет самые заветные и сокровенные желания. Именно так. И еще говорят, что когда она спускается в мир, то идет сильный снег и начинается метель.

— А если летом?

— И летом тоже. Хотя обычно эта богиня предпочитает для своих путешествий зимы. Я иногда думаю, не подслушала ли милостивая Цасси мою мечту встретить… тебя?

— Встретить тебя? — задумчиво повторила я и отпила вина. — Где же я ее видела? Уверена, что сталкивалась с ней или кем-то очень похожим когда-то давно на Земле. Эти белые волосы, голубые колючие глаза… И меховое белое манто… Совершенно явственно всё это помню, но когда и как я встречалась с нею?

Через пару дней я забрела в замковый храм и остановилась у изображения на стене, пристально вглядываясь в лицо богини. Черт! Ну где же я ее видела? Склероз проклятый!

— Уважаемая Цасси, — чувствуя себя дурочкой, тихонько обратилась я к беловолосой женщине на фреске, — прости, что беспокою. Я не знаю, твоя ли заслуга в том, что мы с Сандрлером встретились. Если это ты помогла, то огромное мое женское и человеческое спасибо. Низкий поклон, как говорят в моем мире. Но можно я попрошу еще об одной маленькой услуге? У меня на Земле осталась мама… Она совсем одна и наверняка очень волнуется, что я исчезла. Нельзя ли нам с ней хотя бы иногда видеться и разговаривать? Может, по зеркалу, как мы общались раньше с Сандро? Если бы это было возможно… я бы была очень рада, и моя мама тоже.

Разумеется, нарисованная богиня мне не ответила, но я и не ждала. Когда мы ходим в церковь и ставим свечи у икон, то ведь не ждем, что святые с нами заговорят. Постояв еще немного, я положила на маленький алтарь букетик цветов и зажгла длинную свечу. Понятия не имею, какие дары приносят богам, но цветы любят все женщины, богини они или нет. А свеча — это на всякий случай.

А пару месяцев спустя, в ночь летнего солнцестояния, когда мы с мужем сидели у камина и целовались, из зеркала вдруг донесся мамин голос:

— Варвара!

— Мама?! — Я кубарем свалилась с колен Сандрлера и подбежала к зеркалу. — Мамуля! Это ты! Какое счастье! А ты как оказалась в моей комнате?

— Мама! — ко мне подошел муж и с улыбкой встал рядом.

— Так вот ты какой, Властелин залетный, — покачала головой мамуля, рассматривая зятя. — Ну что ж, Варвара, я тебя понимаю. В такого не грех влюбиться.

— Мама! — рассмеялась я.

— Надежда, вы мне льстите, — поклонился тёще Темный Властелин.

— Да ладно уж, какая я тебе «Надежда», если целых полгода ты меня называл мамой? Зятёк! Так и зови уж, привычнее.

Сандро открыл рот, но она остановила его жестом.

— Я знаю, что ты в несколько сотен раз старше меня, Варя рассказывала. Но мать — это не возраст, это состояние души. И как ни крути, а я теперь твоя тёща. И учти! Обидишь мою девочку, я тебя с того света достану!

— Ну что вы, мама, — рассмеялся владыка, обнял меня и поцеловал в макушку. — Я ее очень люблю.

— А ты, Варвара? Хоть бы предупредила, что покидаешь меня. Представляешь, каково мне было, когда я утром зашла в твою комнату, а там никого? Только пижама да украшения на полу валяются. Я потому сегодня и заглянула… Твои прошлые перемещения были в ночи солнцестояний, вот я и решила посмотреть, мало ли…

— Мам, это всё случайно получилось. Я даже не предполагала, а потом — раз! — и уже стою голая с этой стороны зеркала.

— Но хотя бы кота могла оставить, — обиженно поджала губы мамуля. — Зачем кошачьего ребенка утащила? Мне всё веселее было бы, чем одной.

— А он у меня на руках был, вот мы с ним вдвоем тут и очутились. Он уже подрос, мам. Такой смешной, лохматенький. Мы его подарили советнику Сандрлера. Так этот рогатый тип теперь — кошачий папа, носится с ним как с писаной торбой и жутко ревнует ко мне, — рассмеялась я.