Анна Бобылева - Тайна воронки

Они достигли нужного здания, поднялись на лифте, и занесли его в коридор. Мари вышла из палаты и потеряла дар речи. Оцепенение длилось недолго, и она бросилась любимому на шею, целуя лицо и прижимая к груди. Он спешно её поцеловал и указал на палату. Девушка опустила глаза, а он кивнул Оли. Родители отпрянули в стороны, пропуская парализованного. Ида и Ларо также оказались позади. Мать хотела скорей обнять сына, но Шай выставил длинную руку, преграждая ей путь. Она обиженно надулась, но приняла правоту целителя. Оли небрежно плюхнул Рема на койку.

Он посмотрел на подругу, изменившуюся до неузнаваемости, и глаза увлажнились. Она лежала смирно, грудь тихонько вздымалась, жизнь покидала тело. Резким движением онемевших от яда пальцев разорвал рубаху у неё на груди. Присутствующие мужчины отвернулись. Рем поднёс камень, прислонил к сердцу, и он замерцал голубым светом. Изо всех сил зажмурившись, он желал, губы беззвучно шевелились, повторяя, как мантру: «Живи! Живи! Живи!» Камень усилил свечение, и палату объяло яркой вспышкой. На коже больной проступили темные линии. Они собрались со всех уголков тела и впитались в него, делая абсолютно черным. В тот же миг она шумно вдохнула, распахнув глаза, и вцепилась ему в костюм. Прикоснувшись к колючим щекам, девушка разрыдалась, и поцеловала спасителя в губы. Мари громко прокашлялась, подавляя желание её придушить.

— Ты…снился…мне. Я умерла? — окинула Амина провалившимся взглядом палату.

— Я нашёл способ, как и обещал, — выдохнул он, опуская плечи, заболевшие от перенапряжения.

Ная вытеснила его, и заключила дочку в объятия. Нил запрыгнул на койку с другой стороны, с нетерпением ожидая. Ида подбежала и обняла сына, а потом ударила кулаком в грудь. Шрам разболелся, он поморщился, и мать сотню раз извинилась. Оли вышел в коридор, глотнуть свежего воздуха. Вояка здорово перенервничал. Мари стояла в сторонке и плакала. Ян на радостях поцеловал Тину, и Шай затряс в воздухе пальцем, открыв рот. Рем в голос рассмеялся.

— Тин — девушка! Ян не такой! — Целитель никак не мог понять, что это значит, вызывая очередной приступ истерического смеха.

Всё обошлось, и счастье разливалось в душе, обволакивало, подобно райскому облаку. Он смахнул подступившие слезы, и посмотрел на любимую. Серые глаза совсем провалились, личико опухло. Рем протянул руку, и она ухватилась за ладонь. Он подтянулся и осторожно встал на ноги. Выглядел глава ловцов на удивление жалко. Мари прикрыла рот рукой, подавляя всхлипы рыданий.

Они вернулись домой. На деревянных ногах герой поднимался по лестнице под пристальным взглядом любимой. Действие яда не закончилось до конца, но он уже мог ходить, хоть ступни и кололо иголками. Устроившись на кровати, наблюдал, как она готовиться ко сну. Между влюбленными повисло неловкое молчание. Она избегала его, отводя глаза. Он дождался, когда Мари ляжет, просунул под неё руку и притянул, заключая в объятия. «Теперь никуда не денется», — подумал довольно. Девушка не разделяла спокойствия, кровь отлила от лица, взгляд был печальным. Рем вдохнул запах её волос, нащупал пухлые губы, и поцеловал. Она ответила. Нежность пробежала по коже, оседая в груди. Он слегка отстранился.

— Я сдержал слово, — прошептал ей в лицо.

— Я чуть с ума не сошла от горя, — парировала она.

— Я люблю тебя больше жизни, Мари. — У неё аргументы, похоже, закончились. Хотя…

— У нас будет ребёнок, — выпалила и зажмурилась.

Она приоткрыла один глаз, ожидая реакцию. Он тяжело дышал, не сводя с неё взгляда, а затем жарко поцеловал. Руки блуждали по телу, ласкали грудь, болезненно реагировавшую на прикосновения. Рем спустился ниже, лицо упиралось в солнечное сплетение, а рука достигла заветного места. Мари застонала.

— Спасибо, любимая. Спасибо, — бормотал он, не останавливаясь.

Слияние сводило его с ума, губы непрерывно искали пристанища. А она освобождалась от тяжелых мыслей, забот, страхов, и буквально парила от удовольствия. Рем обладал ею, как и прежде. Что могло быть прекраснее? Экспедиция уплывала далеко-далеко в памяти, оседая на дне моря навсегда. Он дома. Он вернулся. Это всё, что имело значение.

Счастливая новость о прибавлении разнеслась по столице, словно вихрь жителя Унды. Ида прыгала от радости, как маленькая девочка. Ларо выразил эмоции более сдержанно, по-мужски, но, отвернувшись, все же позволил себе мимолетную слабость. Ноги у Рема полностью вернули чувствительность. Чёрная полоса наконец-то закончилась.