Анна Бобылева: Наследство Катарины. Начало

Как-то раз, он рано приехал с работы, взвинченный, шальной, глаза бегали, трясся, как продрогший щенок. Хаотично собирал вещи в чемодан, то и дело, утирая ладонью пот с лица.

— Собирайся и быстро. Мы уезжаем. В отпуск, — сбивчиво пролепетал он.

Она не стала расспрашивать, быстро собрала вещи, и через пару часов они проходили таможню в аэропорту. Когда самолёт взмыл вверх, осторожно взяла за руку и заглянула в чёрные, бездонные глаза.

— Что происходит родной? К чему спешка? — еле слышно спросила, и он замялся, нахмурив брови.

— Проблемы на работе. Не бери в голову. Я слишком устал, нужно отдохнуть, снять напряжение. — Он помолчал немного, поцеловал в губы так, как раньше, и она затрепетала в ответ. — Рим. Тебе понравится. Ты ведь там не была?

— Нет. Я была только в двух странах. Рим не входит в мой список стран обязательных для посещения, — улыбнулась, а он прижал к себе крепче, обстановка, наконец, разрядилась.

Из того путешествия она привезла миллион фотографий. Изящные произведения архитектуры, амфитеатры, Колизей и, конечно же, Ватикан. Последний поразил и влюбил в себя раз и навсегда, несмотря на кровопролитную историю. Человек способен создавать уникальные, ошеломляющие вещи, следуя за мечтой, повинуясь сердцу и чувствам. Она открылась, зажглась, как звезда и горела ярче солнца, освещая его путь, и надеясь, что запала хватит для них двоих. Теперь мир был во мраке, в глазах туман, а в сердце лёд, замораживающий настолько, что болело в груди.

Она плюхнулась на покрытый рыжей шерстью диван, включила телевизор и незаметно задремала. Во сне, как и всегда, видела его. Он отговаривал так жить, просил не спешить к нему, просил прощения. Она соглашалась с аргументами, понимая разумность, но сердце не хотело стучать, а душа умирала здесь на Земле, томилась в теле. Проснувшись, открыла ещё вина и опрокинула залпом стакан, поперхнувшись. Кот перестал вылизывать лапу и высокомерно смотрел из кресла. Она открыла компьютер, проверила почту. «С работы, с работы, с работы. Больше я никому не нужна». Подталкиваемая внутренними демонами, жалея себя, оплакивая утраченное счастье, она подошла к той черте, через которую переступать нельзя. Решение было принято пару недель назад. И она медлила, взвешивала за и против, посещала друзей, родных, ночевала у всех, создавая свой собственный ритуал прощания: безмолвный, ужасающий. Способ выбрала экстремальный. Таблетки ненавидела, пистолет пугал до чёртиков, падение с высоты превратило бы в лепёшку. Поэтому, являясь себялюбивой девушкой, решила повеситься. Почему именно сейчас? В этот день? Да просто потому, что созрела для действия. Целый год она оплакивала его, жила прошлым, на Земле оставалась лишь оболочка, пустой сосуд. Перекинув веревку и, как следует, закрепив на люстре, встала на стул. Петля на шее была крепко затянута, Катарина оглядела мрачное, затхлое место, в котором жила. Оно когда-то было центром её вселенной. Ноги скользнули, табурет стал уходить из-под них, и на экране ноутбука внезапно замигало новое сообщение. Она быстро вернула равновесие и скинула петлю, содрогаясь и задыхаясь. Ненависть к себе захлестнула изнутри. «Я справлялась с одиночеством всю свою жизнь! Я не тряпка! И не стану этого делать!». Туман перед глазами развеялся, и она ужаснулась от того, что задумывала совершить. Письмо продолжало мигать, приглашая к прочтению. Она нашла мышку, которую в пьяном угаре зашвырнула об стену, и открыла письмо. Написано оно было не на русском языке, к счастью она хорошо знала несколько других, включая немецкий.

«Дорогая, Катарина.

Для меня большая честь, но также и бремя, сообщить Вам следующие новости. К сожалению, я не имею другого выхода. Ваша бабушка — Чера Мансдантер намедни скончалась. Знаю, вы не были знакомы. Мой брат был отлучён от семьи за скоропалительную женитьбу на вашей матери. Но, она указала вас в завещании. Приезжайте на оглашение, которое состоится в Люцерне в текущую пятницу. Там и познакомимся.

Она часто заморгала, силясь понять, правда ли это. Свою бабушку не знала, да и дядю тоже. И вот, оказывается, у неё есть родственники, которым она не безразлична. Да и письмо пришло, как нельзя кстати. «Мне, словно дают второй шанс». Она вдруг подумала, что это Ромка спасает, даже после смерти, приглядывая, и на душе сразу стало тепло.

Катарина воодушевилась тем, что кто-то мечтает познакомиться с ней. Накопилась масса вопросов о семье, происхождении, тайнах. К тому же, присутствие в жизни чего-то нового давало надежду на то, что отвлекаясь от траура, она сможет преодолеть желание самоуничтожиться. Пришло время сделать шаг в правильном направлении, попытка суицида открыла глаза на жалкое существование. Она многие годы, до встречи с ним, была одинока, как в социуме, так и в душе, но никогда жалкой. Осознание задевало самолюбие, разыгравшееся не на шутку, и она была рада тому, что эго проснулось. Как следует проспавшись, она ответила на письмо. Был вторник, время в запасе есть. Заказала билет на самолет, позвонила на работу, и с удивлением обнаружила, что не уволена. Но, в этот день были дела поважнее, поэтому, пообещав директору, что обязательно приедет завтра, она стала прибираться в квартире. Вооружившись тряпками и щётками, вычистила абсолютно всё, не пропустив ни пылинки. Распахнув настежь окна, выветрила впитавшуюся затхлость из стен, и из головы тоже. Пот градом струился по лицу, организм покидал алкоголь, отравлявший каждую клетку и разум так долго. Закончив, приняла душ и посмотрелась в зеркало. Отражение на неё совсем не походило: исхудавшее, осунувшееся лицо, круги под глазами, насыщенность синевы. «Дядюшка Стефан, как минимум, удивиться такой родственнице». Она напевала под нос, готовя обед, а позже, впервые за долгое время, нормально поела в компании рыжего пройдохи. «Да, кстати. Куда мне его девать?». Она хотела отдать его Светке, но вспомнила, что у той аллергия на кошек. Поэтому, Ромка так радовался наглому комку шерсти. В детстве из-за сестры он не мог себе позволить иметь домашнее животное. «Видимо, придётся взять его с собой в путешествие». Она незаметно погрузилась в воспоминания.