Анна Бобылева - Битва за Орион

— Да, знаю. Но у меня нет и меньшей части той силы, которой обладает отец. По иронии судьбы дочь самого Мессия может лишь исчезать!

— Ты же слышала, что говорил по этому поводу Фарагор? Сила проявляется в полной мере лишь в момент достижения семнадцатилетия. Подожди немного. Это уже завтра. — Она не знала, что ответить и просто кивнула. Мать расплылась в прекраснейшей из улыбок.

— Киваешь, как твой отец. — И обе они весело рассмеялись.

В комнату вошёл Фарагор, прерывая единение. Стремительное, тихое, умелое, и бесшумное приближение Ариша почувствовала задолго до появления. По сути, эмоциональная связь заключалась не только в том, что они чувствовали настроение друг друга. Как только один принимал решение, другой знал какое именно. С самого детства они были неразлучны, как сиамские близнецы. И даже сейчас не нужно было слов. Она знала желания своего любимого, единственного деда, прочитав в глубинах красных, сверкающих глаз. Мила поцеловала её в макушку и удалилась, уступая место, но всем своим видом показывая, что делает это неохотно. Она ревновала к деду, и Ариша знала об этом, стараясь не усугублять и без того временами натянутые отношения. Меньше всего хотелось, чтобы в доме кто-то ругался. Дед приблизился, улыбка обнажила острые зубы. Секунду, другую улыбался, затем воздух вокруг него заблестел искрами, и перед ней предстал человеческий мужчина преклонных лет с сединой в волосах. Единственное, что не изменилось — цвет глаз, жутко взирающих с красивого, человеческого лица. Она ахнула от восторга. «Дед это потрясающе!» Он подошёл ближе и крепко обнял. Почему-то слёзы навернулись на глаза. Всё то напряжение, которое не давало расслабиться, мысли, съедающие изнутри, ушли и растворились благодаря ему. Она любила отца и мать, но их связывало нечто гораздо большее, чем любовь. Они были одним целым. Как будто когда-то давным-давно одну душу разделили надвое. И вот спустя тысячелетия одна половина, наконец, отыскала другую. Всю свою непродолжительную жизнь Ариша существовала в тени великого отца и прекрасной матери. Мысли об этом порой угнетали, ведь она очень боялась их разочаровать, обладая лишь одним — ничтожным, по её мнению, даром. Ночи напролёт молилась всем известным человеку Богам, чтобы у неё появился хоть какой-нибудь полезный дар. И желательно помощнее, чтобы всех удивить и шокировать. Мечтала об этом так часто, что иногда переставала понимать, где заканчивается иллюзия, и начинается реальность. Желание убежать подальше из дома происходило по большей части из-за мрачных мыслей и крепло с каждым прожитым днём. Единственное, что удерживало — он. Даже когда просто думала о побеге в его присутствии, слёзы сами катились по юным щекам. Фарагор чувствовал настроение, знал, что замышляет.

— Не торопись искать приключения. Знаешь, ты всё это ещё успеешь. Столько времени впереди, — погладил по волосам, и она зажмурилась сильнее, чтобы не разрыдаться.

— Что ты скажешь, если завтра во мне не проявиться супер дар?

— Я скажу, что лучший из даров, который когда-либо видел, стоит прямо передо мной. — Она дала волю слезам, опустив голову ему на плечо.

— Отец расстроится, — всхлипывала.

— Отец любит тебя, Ари. И всегда будет любить несмотря ни на что. Так же как и я. Так же как твоя мать.

— Я знаю…, просто хотела быть…

— Просто будь собой, милая. И не торопись покидать родной дом, хорошо?

— Хорошо. — Он улыбнулся, и она ответила тем же.

Затем Фарагор принял обычный облик, который нравился ей гораздо больше, и оставил одну. Она плюхнулась на кровать, всколыхнув воздух, поднявший вверх пылинки, которые теперь кружили в свете лучей, проникающих в комнату через окно. Думала об отце и вечных нравоучениях. О дедушке, которого не хотела покидать. Понимала, что будет невыносимо скучать. О матери всегда и во всём правильной, и непревзойдённой. О Сером, который не сводил голубых глаз. «Как это я раньше не замечала, что они цвета неба? Нужно немедленно выкинуть его из головы», — подумала и затрясла ей из стороны в сторону, помогая оттуда выскочить и раствориться в пространстве. «Конечно, жаль будет расставаться. Но здесь слишком скучно, уныло». Изо дня в день одно и тоже. Вот уже несколько лет не происходило ничего интересного, не считая местных сплетен. Нечего было и думать. Решила давным-давно и сделает так, как задумала. Видимо, тяга к приключениям досталась ей от отца.

Пришло время ужина, и она спустилась вниз. Все собрались за большим столом. Одно только её место подле отца всё ещё пустовало. «Он выглядит бледнее обычного. Что-то произошло. Или ему чаще стоит выходить из подпольной лаборатории». Рядом с ним всегда восседала мать, следом бабуля, дед, дядя Барс, Никита, Серый, Казах с Марго, их маленький сын, названный в честь Мессия, и внебрачный сын Серёжка, являющийся Арише ровесником. Замыкала процессию Виктория — дочь доктора. Его считали героем, потому как погиб, сражаясь и защищая её. Вика была довольно близка, но пребывала в своём тесном мирке, в который никого не впускала, и порой странно смотрела отсутствующим, пустым взглядом, пугая до чёртиков.