Татьяна Коростышевская - Вещая птица (по)беды [publisher - 1С-Паблишинг]

Я кашлянула, отыскивая правильный голос:

– Конечно, правда. Вас как зовут? Юрий Сергеевич? Чудесно! Расскажите мне, что произошло, мы вместе придумаем, как вашему горю помочь.

Клиент расслабился, потянул за тугой узел серого галстука:

– Дочь у меня…

– Прекрасно.

– Спуталась тут с одним, а он совсем не нашего круга. А она плачет, говорит, любовь… Ну мы – калачи тертые, я к ее дружку пару людей для слежки приставил. Донесли, что он порошок какой-то нюхает постоянно. Я думал, наркотики… а он…

– Вы вещество на анализ принесли?

– Да, – мужчина достал из внутреннего кармана пиджака плоскую пудреницу. – Вот. Но его уже смотрели специалисты в лаборатории. Только руками развели, а потом один знакомый про вашу фирму рассказал, проспект вот…

Из того же кармана мужчина достал потрепанный глянцевый флаер.

– Муторно мне, неспокойно. Дочь у меня одна, кровинушка. А я даже этому мерзавцу слова поперек сказать не могу. А она с лица спала совсем, каждый раз бросить его обещает. Может, он приворожил ее чем?

– Может, и приворожил, – Джоконда вбежала в офис, запыхавшись и сдергивая с плеч невесомое меховое манто. – Пр-риворожил.

Сирена уже два месяца изучала русский язык с репетитором, но некоторые слова давались ей с трудом. Гламор для облегчения процесса она принципиально не принимала, потому что мозг требует постоянной тренировки, а не костылей. Кроме того, Джоконда посещала два курса по саморазвитию, еженедельные заседания клуба любителей словесности и зарегистрировалась на форуме юных математиков. Я за ее жизненным ритмом просто не успевала.

Клиент посмотрел на стройную порывистую блондинку с восхищением.

Сирена потянула носом, поднеся к лицу пудреницу.

– Привораживает он ее не этим. Это чары сокрытия. Может, у вас при себе фото будущего зятя есть?

Мужчина кивнул, доставая мобильный телефон. Джоконда, видимо, очень спешила, она выхватила у мужчины мобильный, мельком взглянула на фотографию, щелкнула кнопками, отправляя картинку себе.

– Давайте так, сегодня уже не получится. Завтра! Мы побеседуем с вашим бывшим будущим зятем завтра.

– И… это что… все?

– Не все, – вздохнула я. – Вам еще предстоит подписать с нами договор и оплатить услуги в соответствии с прейскурантом…

– Дария-а-а, – пропела сирена. – Не будь нудной. Мужчина нам все заплатит. Правда, мужчина? А дочку свою к морю свозит, чтоб она под солнышком на желтом песочке у голубого океана побыстрее от сердечных страданий вылечилась… Мужчина! Да что ж вы медленный такой?!

Юрий Сергеевич подмахнул договор, почти не глядя, и побрел к выходу, подгоняемый многозначительными взглядами Джоконды.

– Ну, – сирена уселась на освободившееся место для посетителей, – новости у меня безрадостные.

– Что сказали в банке?

– Мы бедны, как церковные мыши. С начала следующего года уйдем в минус, месяца через два придется объявлять о банкротстве.

Да уж, положеньице. Начинали мы на широкую ногу, недавно, между прочим, начинали. В сентябре, когда мы с Паком вернулись из Фейриленда с увесистым мешочком драгоценных камней, нажитых непосильным трудом сквернословия, казалось, о деньгах нам теперь никогда не придется беспокоиться. Но деньги – они как вода – утекали сквозь пальцы с ошеломительной скоростью. Сначала Пак встал в позу, заявив, что аренда офиса нам, великим финансистам, не подходит, поэтому здание, двухэтажный особнячок почти в центре города, нужно выкупить у владельца, потом был сложный дорогостоящий ремонт, потом регистрация фирмы, потом…

– Нам срочно нужен сверхдорогой заказ, а лучше – несколько, – прервала мои невеселые размышления подруга. – Что-то покрупнее, чем одноразовая акция устрашения несостоявшегося зятя.

Джоконда щелкнула кнопочкой мобильного, открывая фотографию.

– С этим сморчком проблем точно не предвидится, – она протянула мне телефон. – По обычной схеме отработаем – я его завтра встречу и объясню, что использовать в своих целях трепетных хумановских дев чревато.

С экрана улыбался самый обычный молодой человек – темноволосый, с носом картошкой и мутноватыми карими глазами. Лет тридцать, наверное, или двадцать, или… Я моргнула, изображение пошло волной. Улыбка у нашего объекта была замечательная – широкая, открытая, уверенная, в глубоко посаженных глазах светился ум. Я еще раз моргнула.

– Следствие чар сокрытия, – сообщила Джоконда. – Представляешь, сколько там гламора используется, если даже на фото эффект заметен?