Любовь Черникова: Наследие звездного дракона. Отбор

Вот и что делать? А демонюка продолжает:

— Тебе и терять-то особо нечего. Родня есть, но такая дальняя, что ты ее сама даже не знаешь. По отцу родственники с тобой знаться не желают, не тот уровень. Остается одна работа, да и та уже под вопросом. Мужика нет, семьи нет, детей нет, подруг… Можно сказать, тоже нет. Даже не с кем выпить с горя, кроме коллег, которых, как уже говорилось, скоро не станет.

— А вот это жестоко!

— Я знаю, — растянул в широкой улыбке темно-серые губы лысый, продемонстрировав заостренные кончики зубов. — Ну так что, подписываем? — Он ловко выудил из портфеля планшет и сунул мне в руки, неведомо как оказавшись рядом.

Вот только что стоял там у стены — и прыг! Нет, не прыг. Просто моргнула, а он уже здесь. Обгадиться можно!

Вздрогнула так, что едва со стула не свалилась.

— А это я еще не в боевой форме, — опять прочел Бальтазар мои мысли.

Никак гордится, зараза?!

Я снова взглянула на пострадавшую, в тот же миг на мониторе пациента вместо данных о состоянии возникли часы. Одна минута на раздумья, пошел обратный отсчет. Тик-так. Прямо как в фильме — время до взрыва бомбы, а все герои сплошь готовы жертвовать жизнью направо и налево. На деле же людям ой как умирать неохота. Я — не исключение. Зажмурилась до боли, отгоняя жуткие воспоминания из прошлого…

Решилась:

— Кровью подписывать?

Демон картинно вздохнул:

— А чем же еще?

Пробежала по диагонали документ. Глазам не верю, стандартная форма договора. Пунктов не так чтобы много, но занудные, как принято в юридических документах. Благо всего страничка и шрифт крупный. Главное, чтобы самые «пикантные» подробности не были в приложениях скрыты, которые мне «забыли» показать.

И что характерно, ни слова про душу.

Смысл прочитанного как-то в голове не отложился, а перечитывать уже некогда, секунды тают быстрее, чем мороженое на жаре. Я закрутилась в поисках острого предмета, которым пустить кровь, двинулась было к столу с инструментами, но демонюка перехватил мою руку и чиркнул когтем по подушечке большого пальца. Меня передернуло от подобной антисанитарии, но не до сантиментов. Кровавый отпечаток расплылся в отмеченном рамкой месте как раз на последних секундах. Готово!

В то же мгновение стало плохо.

Упасть не дал все тот же Бальтазар, удержал в вертикальном положении.

— Терпи. А как ты думала? Делиться энергией в вашем мире неприятно, — просветил демон, а я точно рыба открывала рот, наблюдая, как бытие приходит в движение, будто кто-то снял реальность с паузы. Только отчего-то голосов не слышно — сплошная пантомима. Вот Кеша наконец-таки сел, но тут же вскочил и бросился ко мне. То есть к моему двойнику, по-прежнему без движения валяющемуся с противоположной от него стороны операционного стола.

Заведующий нахмурился. Сдернув маску, он что-то прокричал в сторону выхода, но пациентку не оставил. Дверь тотчас распахнулась, внутрь буквально ввалились два незнакомых мне доктора, уже готовых к работе. Один немедля занял мое место, лишь раз покосившись в сторону анестезиолога, пытающегося заставить дышать моего двойника. На пороге, прижав ко рту руки, застыла Людочка, но быстро пришла в себя и куда-то рванула.

— Ух, какая ты славная! — плотоядно шепнул на ухо демонюка, погладив меня по плечам. — Как много у тебя жизненных сил, обеим хватит: и блондиночке этой юной, и ее нерожденной дочурке. Не беспокойся, точно теперь выживут, а нам пора.

Последнее, что я увидела перед тем, как Бальтазар бесцеремонно ухватил меня под руку и с неожиданной силой толкнул прямо на стену, были ожившие пики графиков на мониторе пациента.

Ольга

Я едва успела закрыть ладонями лицо, ожидая столкновения с холодным кафелем, но вместо этого, по ощущениям, пробежала на несколько шагов дальше, чем позволила бы мне стена, и остановилась, будто увязнув в уплотнившемся воздухе. Замерев от удивления, выждала немного и только потом рискнула приоткрыть глаза. Я очутилась в странном кабинете, и такого у нас в больнице точно не было.

Просто не могло быть!

Осмотрелась, но демонюки нигде не увидела. На ад тоже не похоже. Ни котлов, ни сковородок, ни языков пламени, ни орущих и корчащихся в мучениях грешников. В помещении царил полумрак, повсюду горели свечи, свечная же люстра свисала с потолка. Тот — высокий, метра четыре, — расчерчен на квадраты коричневыми балками. Более темного оттенка пол и мебель.

А на удивление гармонично, несмотря на скудость палитры!