Анастасия Никитина - Судья и палач

— Глухо? — спросил он, поднимаясь.

— Как в танке, — кивнул Николай. — А у тебя?

— Аналогично. Всех соседей оббегал — голяк.

— Печаль… Ладно. Попробуем зайти с другой стороны. Я записал адреса основных собутыльников Серова. Подергаем их за нервные окончания. Сожительнице он ничего толком не рассказал, так, может, собутыльникам похвастался.

Не похвастался. Эту простую истину оперативники выяснили, оббегав весь район и посетив полтора десятка дружков убитого водопроводчика.

— Облом, — констатировал Николай, устало плюхнувшись за руль реношки.

— Полный, — подтвердил Макс, рухнув рядом.

— Бред какой-то. Алкаш-водопроводчик, и вдруг такой скрытный. Штирлиц нервно курит в сторонке. Два дня гудеть, и ни словом не обмолвиться, кто его ждет в Питере.

— Коль, а, может, Серов и сам не знал, кто ждет? — сказал вдруг майор. — Про наследство-то он растрепал всем и каждому.

— И это мнимое наследство, по-твоему, — прикорм?

— Чем черт не шутит… Смотри. Убийца светиться возле Серова не хочет…

— Что логично, — хмыкнул Николай.

— …и вызывает водопроводчика в Питер.

— Опять же логично. В этом районе Серова каждая собака знает, а в Питере — нет.

— Да не перебивай ты, — возмутился Макс.

— Все, молчу, мистер Холмс. Внимаю Вашему гению.

— Да ну тебя, — невольно улыбнулся майор. — Это просто версия. Так, вот. Убийце Серов почему-то нужен именно в Питере. Просто позвонить и пригласить приехать? Дурь. Алкаш не станет тратить деньги на развлекательные поездки, он лучше бутылку купит. Нужна замануха. Наследство на эту роль вполне подходит.

— Дорогостоящая замануха. Триста тысяч.

— Зато Серов не задается логическими вопросами на тему, кто мог оставить наследство безродному детдомовцу. Деньги мгновенно вытесняют все возможные сомнения. Вот оно, наследство, в руках. И еще больше дадут, надо только в Питер приехать и получить. Да он за такими честными душеприказчиками куда угодно пойдет и не задумается! Например, на стройку…

— В два часа ночи? — хмыкнул Николай. — Сомнительно. И, потом, триста тысяч за гипотетическую возможность лицезреть водопроводчика. Не жирно?

— Коль, вспомни, как Агафья сказала, когда предлагала купить эту машину. «Возьми в тумбочке… Может, там и больше валяется…» Люди по-разному к деньгам относятся.

— Наша колдунья — пример неудачный, — возразил Николай. — Она пришлая, она другая. Откуда у нее возьмется пиит перед нашими фантиками? Она и на золото-то смотрит брезгливо. Вроде, как у них там этого добра, как у нас железной руды, немеряно.

— Ну, хорошо. Не спорю. Но и среди людей есть те, кому триста тысяч — не деньги.

— И такой богатей заманивает водопроводчика на грязную стройку? Проще уж за те же триста тысяч нанять киллера и самому не пачкаться!

— А если желание видеть Серова — дороже трехсот тысяч?

— Да, ну! — Николай покачал головой. — Все это притянуто за уши.

— Но кто-то же прислал к водопроводчику курьера с деньгами и сказочкой про наследство. Очень убедительной сказочкой, раз Серов умер в Санкт-Петербурге, а не в Павловске.

— Как бы то ни было, здесь мы этого сказочника не найдем. Поехали обратно в город. Время восьмой час.

— Черт! — спохватился майор. — Я и не заметил, что уже так поздно. Агафья уже у Гвоздя!

— Я помню. Освободится — позвонит.

— Поехали в город!

— Уже едем, — хмыкнул Николай, выруливая с парковки.

— А теперь не едем, — проворчал он десять минут спустя, когда реношка завязла в глухой пробке. Разноцветные туристические автобусы, возвращавшиеся в столицу, парализовали движение в сторону города.

Макс вышел из машины и громко выругался. Насколько хватало глаз, дорога была забита.

— Это надолго, — сказал он, вернувшись в салон.

— Я так и понял, — отозвался капитан и включил радио.

Чей-то визгливый голос под режущую слух музыку настойчиво убеждал оперативников, что все будет хорошо. Николай поморщился и поменял канал.

— Как там Агафья… — пробормотал Макс, закурив. — Черт бы побрал этого авторитета.

А Агафья чувствовала себя неплохо. Она сидела в глубоком кожаном кресле перед камином и маленькими глотками пила качественный зеленый чай с ноткой грейпфрута.

В соседнем кресле устроился пожилой мужчина с сигарой в холеных пальцах правой руки. Левая, высохшая и скрюченная, бессильно лежала на коленях.

— Думаю, прелюдию можно считать оконченной, — магичка отставила в сторону чашку. — Хотелось бы услышать Ваше желание, Ефим Филиппович.