Ирина Зимина - Айтлин. Лабиринты судьбы

Я за это время хорошо изучила все места пристанищ названной сестры и быстро ее разыскала. А увидев, в каком Аглайя состоянии, поначалу просто села и зарыдала, думая, что та уже умерла. Но тут сверток из тряпья чуть шевельнулся, и у меня появилась надежда.

В нашем городке был приют для бедных. Горожане относили туда старые вещи, кто-то помогал продуктами. А еще медсестрой там служила очень добрая и отзывчивая женщина. Я иногда заходила с подругой к ней, когда мы гуляли по городу, просто навестить и поговорить ни о чем.

Найдя матушку Мару и рассказав, в каком состоянии Аглайя, мы побежали к ней, но осмотрев пациентку, та лишь покачала головой:

— Бронхит, поздняя стадия; ей еще можно помочь, но нужны дорогие лекарства, а денег у нас совсем нет.

— Но неужели ничего нельзя сделать? — по щекам покатились слезы.

— Не знаю, у меня есть знакомые богатые горожане, но они вряд ли оплатят лечение обычной нищенки.

— Вы сможете побыть с ней немного? — спросила я, а в голове уже зрел план. Матушка Мара кивнула, а я побежала искать ребят. Выбежав на площадь, свистнула условным сигналом, через пару секунд с разных сторон стали раздаваться такие же свисты, и наши приютские, все, кто был неподалеку, стали собираться на площади. Я быстро рассказала о своей проблеме и плане добычи денег и попросила о помощи. Все согласились, один парень побежал объяснить настоятельнице, что мы задержимся и почему. Остальные разбежались по площади, чтобы найти знакомых бродячих музыкантов и созвать народ.

Был единственный способ заработать деньги: мне предстояло вновь выступить перед публикой. Мальчишки уже договорились с местными музыкантами, и те согласились подыграть бесплатно. Осталось лишь дождаться, когда соберется побольше зрителей и можно начинать.

На площади имелся специальный помост, где выступали бродячие артисты и музыканты. Туда же забралась и я. Встав перед немногочисленной толпой и молила богов лишь об одном — успеть. Ей еще рано к ним, и она нужна мне. Маленький якорь в чужом мире, за два года она стала мне сестрой и другом.

И я запела так, как умела, не прося людей помочь спасти человека, они не поймут.

Я пела о том, как прекрасно жить и любить. Такие песни любят богатые, им не нужны слезливые стихи о свободе или дружбе. Любовь и радость жизни поднимают настроение, и состоятельные горожане раскрывают кошельки, кидают деньги на землю. Мальчишки подхватывают монетки еще на лету.

Я пела дальше, о прекрасной девушке и принце, все закончилось хорошо, и жили они долго и счастливо. Народ аплодировал, женщины вытирали слезы и бросали монеты. Одна девочка из зажиточных даже протянула мне золотой. Я улыбнулась, кланяясь. Пожалуй, хватит.

По условному сигналу мальчишки подожгли дымовые шашки, их мы делали в приюте для развлечений — безопасные, но дыма много. Началась суета, все отбежали, а когда легкий ветерок рассеял дым — нас уже не было.

Эту схему мы отрабатывали весь год, после предостережений настоятельницы о том, что многие после первого выступления разыскивали странного паренька.

Музыканты уже достали за углом из сумок наши сменные вещи, мы переоделись, поменяли шапки и слились с толпой, чтобы встретиться уже у того места, где ночевала Аглайя. Собранных денег оказалось достаточно, и после выздоровления настоятельница взяла ее прачкой в наш приют.

Шел уже последний год моего обучения, но после я планировала остаться в приюте и помогать с детьми. Оплата небольшая, но зато никто не сможет принудить меня к браку. Если женщина способна себя обеспечить, мужчина не мог взять ее себе силой.

За это время я выросла и стала, по словам парней, настоящей красавицей. Хотя и не понимала их восторгов. Темно-каштановые волосы, лицо, хотя и с удивительно правильными чертами, но все же ничего особенного. Вот глаза — да. Насыщенного синего цвета, именно они притягивали внимание при взгляде в зеркало. При выходе за территорию школы мне даже приходилось надевать очки, чтобы не привлекать лишнего внимания, иначе начались бы проблемы. А так, очки чуть затемнены, такие носят люди с плохим зрением, чтобы жгучее солнце не сожгло и без того тонкую сетчатку. Мне заказала их настоятельница практически сразу после моего появления в приюте.

Друзья и парни постарше даже пытались за мной ухаживать, но в голове будто стоял блок — нельзя! Никого нельзя к себе подпускать. И ребята понимали: кто-то отступал, кто-то решил дождаться, когда повзрослею. Но один день изменил все…