Ирина Котова: Стальные небеса [СИ]

– Только огненного верблюда мне и не хватало, – невозмутимо резюмировала «повелительница тысячи духов», когда Тася закончила говорить.

За резными ставнями окон согласно тявкал тер-сели, чирикали анодари, по белым стенам с лазурными изразцами, нагретыми солнцем, потрескивая и вереща, бегали огненные саламандры, для которых Нории приказал устроить небольшую круглую печь в саду – чтобы было откуда появляться и куда уходить, – и подкармливать их ароматическими маслами. Ани под страхом изгнания запретила огнедухам спускаться ниже человеческого роста, а в парке – ниже уровня деревьев. Не дай боги кто из слуг наступит и будет испепелен, или начнется пожар вокруг дворца. Огневики пищу и внимание отрабатывали сполна: ночью зависали в коридорах и над дорожками парка, освещая их и сопровождая охранников.

Нории рассказывал о последних новостях, которые узнал в Тайтане, – о делах в Рудлоге и победе Дармоншира над иномирянами, о войске, которое эмираты послали в Рудлог, – когда за окнами раздался приглушенный гул. Недалеко от дворца, меж зеленых деревьев, как раз там, где в парке была установлена круглая печь, на глазах обедающих поднялся в воздух тонкий столб огня, закрутился смерчем – и соткался в маленькое сияющее пятнышко.

– Это что-то новое, – тревожно сказала Ани, подойдя к окну. За ней встали и остальные, а она повернулась к Нории. – Это не опасно?

Он присмотрелся и улыбнулся.

– Нет, Ани-эна. Это тоже огнедух.

К трепещущему пламенному пятнышку огненными лентами рванулись со стен саламандры, закружили в воздухе искрящимися бабочками, заметались над пышными кронами, словно что-то обсуждая, а затем роем бросились к окну, у которого стояла Ангелина. Зависли метрах в двух от нее – на Владычицу пахнуло жаром, а из скопления пылающих шаров вырвалась крошечная птица, удерживающая в лапах… бутылку коньяка.

Нории гулко засмеялся:

– Кажется, я знаю, откуда этот подарок.

Птица, медленно подлетев к Ангелине, требовательно загудела, несколько раз ткнулась в ее руку, лежащую на подоконнике. Огнедуха трудно было не понять – Ани перевернула ладонь, и в нее упала бутылка, странно легкая, а маленький гонец кувыркнулся в воздухе, словно кланяясь, и понесся обратно в парк. Ангелина с удивлением поднесла «подарок» к глазам, а затем потрясла его вниз горлышком и взяла в руки выпавший на пол скрученный лист бумаги.

– Это от моей сестры Марины, – сказала она, быстро пробежав письмо глазами и чувствуя, как легче становится на сердце от добрых известий и привычной ироничной Марининой манеры выражаться, хотя даже в нескольких строках ощущалось, как та устала. – И как я не догадалась использовать духов для связи? Тоже сообщает, что Дармоншир выстоял и переходит в наступление. У нее есть просьба, – Ани повернулась к Нории, передала ему письмо.

– Наверное, нам пора, – понимающе проговорила Таисия, взяв мужа за руку.

– Нет, ничего сверхсрочного. Тем более, это в какой-то мере касается и Энтери, – пояснила Ани. – Марина организовала госпиталь в Дармоншире и пишет, что им катастрофически не хватает виталистов. Просит драконов помочь.

– Эту помощь я могу оказать, – тяжело пророкотал Нории. – Энтери?

– Я полечу, – кивнул брат Владыки. – Мы, – добавил он, увидев укоризненный взгляд жены.

– Сегодня поговорю с теми, кто живет в Истаиле, – продолжил Нории. – Завтра мы сможем дать ответ, Ани-эна.

Седьмое апреля, Тафия, Четери

Владыка Четерии в делах и управлении городом был столь же прям, быстр и точен, как в бою. Советники знали, что он не терпит долгих разговоров и велеречивости и требует конкретных решений и расчетов. За провинности с должностей он снимал без сожаления, льстецов от себя удалял сразу. Чет понимал, что пусть у него нет эко-но-ми-ческого образования, но люди в городе – и жители Песков, и беженцы – должны иметь защиту, кров, воду, пищу, медицинскую помощь и не задыхаться от отходов. А еще нужно было довыполнить обещания, данные теще, чтобы, когда придет время уходить, он мог оставить Свету со спокойной совестью.

Но Тамара Алексеевна, которая вместе с отцом Светы и родными Матвея продолжала гостить в Тафии, была довольна и интеллигентно хвалила зятя. Правда, не слишком часто, «чтобы не перехвалить». Уже вовсю работали магазины с иностранными и местными товарами, открылся лазарет с родильным отделением, со стороны Йеллоувиня начали проектировать новую дорогу и тянуть телефонный кабель, а на крышах домов появились первые солнечные батареи. Часто теперь проезжали по улочкам Города-на-реке машины и грузовички – по большей части с йеллоувиньскими и эмиратскими знаками. Мастер иногда позволял себе сентиментально погрустить, глядя на отблески с крыш, – белоснежная Тафия становилась белоснежно-зеркальной. Но так было всегда: чтобы открыть путь новому, нужно изменить старое.