Елена Гуйда - Северные волки [СИ]

— Нет. Совсем близко. Пешему два дня пути. Вон по той дороге. Обитель Святого Бенедикта, — махнула она на путь, разрезавший лес. — Если не будешь сворачивать- не заплутаешь.

— Спасибо, тебе, — улыбнулся мужчина, а по спине Берты снова пополз мороз дурного предчувствия и она передернула плечами, не удержавшись. — Могу я попросить у тебя воды?

Хотелось сказать «нет». Но разве по божьим и людским законам не принято помогать просящему? Стало стыдно, и она с размаху загнала топор в колодку. Что это она, в самом деле? Божий человек, как-никак. И Берта махнула рукой, приглашая во двор.

Он спрятал улыбку в лохматой бороде и открыл калитку.

Берта не стала звать его в дом. Не потому, что боялась, а потому, что ей было стыдно той нищеты и упадка, которые сжирали стены их дома, вопреки всем ее стараниям.

Уже набрав воды, она бросила взгляд на старуху, уже даже не старающуюся вставать. Гесса была все так же бледна, с залегшими под глазами синяками. Но вот сами глаза… Они непривычно, лихорадочно блестели. Словно на дне разгорался огонь.

«Совсем плоха. Со дня на день отправится к Божьему престолу», — подумала Берта и закусила губу. Вот тогда она останется одна. И чем это грозит, гадать не нужно. Ни один мужик не упустит такой возможности… Девушка вздохнула и вышла во двор.

Пришлый ждал, сидя на лавке и жмурясь на яркое весеннее солнце. А он был не так стар, как показалось поначалу. Может тридцать лет, а может и того меньше. Берта протянула ему ковш и он принял, так же не открывая глаз. Отпил, взглянув на нее поверх края посудины. И вернул назад, все так же разглядывая ее своими непривычно серыми глазами.

— Спасибо, дитя. У тебя чистое сердце. И я не забуду твоей доброты. Скажи, за кого мне помолится у мощей святого? — спросил паломник.

Следовало бы назвать имя Гессы, грозившей вот-вот испустить дух. Но старуха этому не обрадуется. И потому:

— Бертрада, святой человек. Помолись за Бертраду, — ведь ей заступничество святого нужнее, чем полоумной ведьме.

Эта ночь стала самым тяжким испытанием за последние несколько лет

Гесса уходила и уходила тяжело. Она металась. Бредила. Что-то шептала или выкрикивала. Иногда можно было различить, как она называет чье-то имя, зовет его обладателя, словно он мог прийти сейчас к ней. Или за ней. Она поминала древних богов, имена которых Берта помнила из сказок. Выла и хрипела. Шептала слова на незнакомом языке. То распахивала невидящие мутные глаза, то снова их закрывала.

Берта была рада тому, что младшие остались у тетки. В соседнем селении. Меньше всего хотелось, чтобы они видели старуху такой. Она и сама еще долго будет вздрагивать, вспоминая эту ночь.

Порой ей казалось, что уставшие глаза видят клубящийся вокруг Гессы туман. Это была смерть.

Та, что ходит в тумане. Так называла ее бабушка. И еще она говорила, что Смерть никогда не уходит одна.

В это Берта верила. Еще с тех пор, как слегли Грэта и Вальд, ухнув на проталине в весеннюю реку. Тогда еще был жив их отец. А сама Гесса пряталась от людей в лесу. И пришла к ним поздней ночью, когда Берта уже совсем выбилась из сил и чуть не рыдала от отчаянья. Если Грэта еще держалась, горячий, как хорошо протопленная печь, Вальд, вот-вот должен был уйти из жизни. И Берта могла поклясться, что видела такой же туман вокруг него, как сейчас вокруг старухи Гессы.

— Смерть никогда не уходит одна, — как наяву она услышала голос ведьмы. — Готов ли ты заплатить за то, что я отгоню ее от твоего сына? Готов ли ты к тому, что она заберет другого взамен ему.

Отец тогда побледнел. Гесса предлагала ему выбрать, кому следует отправиться за грань. И Берта даже малодушно понадеялась, что он откажется. Ведь ценой жизни Вальда без сомнения будет или она, или Грэта. Зря, как оказалось. Отец решительно кивнул и вышел из дома во двор. Ну да. На что надеяться. Между единственным сыном и одной из дочерей выбор всегда очевиден.

— Выйди, Берта, — приказала старуха Гесса, раскладывая травы на столе и зажигая толстую свечу. — Та, что ходит в тумане, не должна тебя видеть пока.

И Берта вышла, глотая соленые слезы обиды и желчную горечь разочарования. Вылезла на холодный чердак, пропитанный запахом сена, и свернулась калачиком. Тогда она думала, что жизнь ее теперь будет недолгой. Но и в этот раз ошиблась. Смерть забрала отца. Это случилось, когда никто не ждал и уже успели понадеяться на то, что слова старой ведьмы всего лишь очередная страшилка. Он ушел с сетями, как обычно на рассвете. А уже на следующий день его изуродованное морскими гадами тело вынесло на берег.