Морин Чайлд: Рождественские желания

Грейсон понимающе улыбнулся — она подошла к самой грани. Чуткие пальцы немедля покинули гостеприимное тепло. Тесса едва не разрыдалась, лишившись этой ласки, но Грейсон резко стянул с неё джинсы и усадил на гранитную прохладу рабочей столешницы.

— Грейсон …

Она невольно вздрогнула, коснувшись обнажённой кожей холодного камня.

Сильные руки развели бедра, кончиками пальцев медленно проследив контур припухших влажных складочек. Тессу затрясло от предвкушения. Глядя ей в глаза, Грейсон склонился ниже, и его язык молниеносным движением атаковал вход. Стоило бесстыдному захватчику коснуться набухшего клитора, как Тессу от макушки до пят прошила сладкая дрожь. Грейсон мягко улыбнулся и, опустив взгляд, прошептал:

— Ну же, кончи для меня, милая.

Потолочные светильники освещали густые тёмные волосы Грейсона, приникшего к средоточию её женственности. Тесса, затаив дыхание, смотрела, как его губы бережно и страстно ласкают нежную плоть. Первое же легчайшее прикосновение языка словно закинуло её на бешено вращающуюся карусель. Тесса была у самого края. Так близко к долгожданному освобождению, что удерживалась из последних сил. Не желая, чтобы всё закончилось слишком быстро. Ей бы хотелось бесконечно длить эту изысканную пытку, до тонкостей прочувствовать всё, что мог дать Грейсон.

Жадные губы и умелый язык выделывали немыслимые пируэты, выискивали, ласкали и нежили самые сокровенные потаённые местечки. Кончики клыков слегка царапали чувствительную кожу, заставляя Тессу то и дело вздрагивать, всё больше погружая, затягивая в неукротимый вихрь наслаждения, от которого перехватывало дыхание. Тесса с силой потянула Грейсона за волосы, вынуждая слегка приподнять голову, — не в силах противиться искушению — видеть, как он дарит ей столь интимную ласку.

Грейсон смог овладеть ею так полно, как не удавалось ни одному мужчине. Заставил дрожать и изнывать от неугасимой страсти. Мощь этой жажды была столь сильна, что всё тело плавилось в горниле обжигающего желания, умоляя о продолжении.

Когда Грейсон прихватил зубами стоящий торчком сосок, Тесса капитулировала, выкрикнув имя любимого. Ей показалось, что на какое-то мгновение она перестала существовать, взорвалась в ослепительной вспышке и разлетелась мириадами сверкающих искр. Глаза сами собой обессилено закрылись, не вынеся великолепия этого сказочного фейерверка.

Прежде чем в охваченном истомой теле стихли последние отголоски оргазма, Грейсон подхватил её и снял со столешницы. Сцепив ноги у него на талии, Тесса склонилась к нему за поцелуем.

— Расстегни! — животным рыком вырвались из его горла.

Тесса видела, что он едва сдерживается: губы сжаты, челюсти напряженно сведёны.

— Быстрее, Тесса.

Его голос звучал хрипло, отрывисто. В каждом слове звучал и приказ, и жаркая мольба.

— О, да! — Скользнув рукой вниз, она вжикнула молнией и нетерпеливо распахнула края плотной джинсовой ткани, а затем обхватила пальцами твердый, как кость, перевитый взбухшими венами ствол.

От этого прикосновения Грейсон жалобно застонал, чем вызвал у Тессы счастливуюулыбку. Ни с чем несравнимое чувство — видеть сколь отчаянно нуждается в тебе любимый мужчина.

Покорять и отдаваться самой. Тонуть в родных глазах. Качнуться и скользнуть вниз, по подрагивающему шелковистому стволу, вобрав его в себя до самого основания. Теперь уже пришла очередь Тессы стонать в полный голос, пока внутренние мышцы растягивались, принимали в свои объятия мужскую плоть, а тело привыкало к восхитительному чувству заполненности. Это ощущалось так… правильно.

Что за странная прихоть Судьбы? Свести их вместе под Рождество, позволив познать миг счастья, и, спустя всего несколько дней, навсегда разлучить. Зачем? Грейсон стал для неё всем. Она нуждалось в нём и хотела… чтобы он остался с ней навсегда.

И сейчас, всматриваясь в бархатную глубину его тёмных глаз, она решила, что признается ему в своих чувствах. И неважно чего это ей будет стоить.

— Я люблю тебя!

Грейсон замер, прекратив толкаться в податливую глубину. Теснее сомкнул кольцо объятий, ловя каждый вздох с приоткрытых губ и глядя на Тессу так, словно узрел чудо. Всё это вселяло уверенность, что — даже если он никогда не произнесёт эти три слова вслух — ей отвечают взаимностью. Он её тоже любит. Тесса чувствовала, видела это: в каждом его прикосновении, в каждом обращенном к ней взгляде.

Завтра наступит Сочельник, и она мысленно воззвала к небесам, моля о рождественском чуде, которое позволило бы им с Грейсоном остаться вместе. И даже сознавая, насколько по-детски выглядит эта наивная вера в чудеса, ни о чём другом просить не хотела.