Ольга Богатикова - Ведьмина деревня [СИ]

Я осторожно проверила у каждого из мужчин пульс.

«Они еще живы?»

— Да, — я уселась на землю возле Вячеслава, вынула из его кармана мобильный телефон. — Теперь попробуем вызвать подмогу.

Я отыскала номер Николая Егоровича, нажала кнопку вызова. Почти минуту слушала гудки, сбросила вызов, набрала снова. Трубку Клюев-старший почему-то не брал.

По памяти набрала номер своей бабушки, но и она отвечать совсем не торопилась.

Я снова сбросила дозвон и опять набрала старшего некромага.

После седьмого звонка дождалась, когда механический голос предложит мне отправить абоненту голосовое сообщение, и, в двух словах обрисовав ситуацию, отправила зов о помощи.

Несколько следующих минут прошли в тишине, и это здорово давило мне на нервы. Лучше бы тут сверкали молнии, летали камни и звучали проклятия!

«Беспокоишься?»

— Ты еще спрашиваешь, — я обхватила голову руками. — Меня убивает эта неизвестность! Слушай, может, ты слетаешь в Волховское и приведешь сюда кого-нибудь? Николая Егоровича или дядю Игната с дядей Мишей?

«Ладно. Но только, если ты отправишься туда вместе со мной».

— С ума сошел? — возмутилась я. — Я Славу не брошу!

«А я не брошу тебя. И не возражай, это не обсуждается».

— Чудно. И что же нам делать?

«Ждать. Ты и так уже сделала все, что только могла».

Я покачала головой. От одной мысли, что в неизвестности и этой жуткой тишине мне придется провести еще какое-то время, становилось по-настоящему плохо.

— Ганс, помнишь, ты когда-то обещал рассказать мне, как стал вороном?

«Помню. Думаешь, моя история поможет тебе вернуть Славу на землю?»

— Думаю, она поможет немного скоротать время. Расскажи, пожалуйста.

«Ладно. Только в ней все равно нет ничего интересно. Я, видишь ли, умным и мудрым стал только, когда обзавелся крыльями и полетал вслед за своими спутниками по свету. А до этого был редкостным балбесом. Так уж вышло, что мои родители являлись весьма состоятельными людьми, я же в их семье был младшим ребенком, а потому мне разрешалось делать все, что заблагорассудится».

— Ты был «золотым мальчиком»?

«Что ты! Я был гордостью своей семьи, ведь родительские денежки, которыми меня снабжал отец, шли не на выпивку и продажных девок, а на научные эксперименты».

— Так ты — ученый?

«Я заклинатель, Люся. С наукой моя настоящая деятельность была связана мало. В своей семье я оказался единственным чародеем, а потому никому не рассказывал, чем на самом деле занимаюсь. Я действительно экспериментировал, но — с магией. Мне было интересно, на что может быть способен человек, умеющий управлять волшебными потоками. Еще у меня была куча друзей-колдунов самых разных направлений, с которыми мы проводили магические опыты. Иногда эти опыты оказывались весьма интересными».

— Почему же ты считаешь, что был балбесом?

«Потому что всегда плыл по течению. Не пытался найти себе конкретного дела и совершенно не заморачивался по поводу завтрашнего дня. Наши эксперименты зачастую не несли практического смысла, а проводились для удовольствия. Вот какой может быть смысл в том, чтобы отрастить кошке рога?»

— Эээ…

«Правильно, никакого. Зато это так интересно и весело! Всем, кроме самой кошки. Я был очень легкомысленным человеком, Люся, неуклюжим и недотепистым. Сейчас я понимаю, что многие прежние знакомые просто пользовались моей безалаберностью и тянули деньги, которые использовали для собственных нужд. Я ведь денег не считал, причем, даже тогда, когда стал зарабатывать сам».

— У тебя была жена? Дети?

«Нет. Зато имелась собственная лаборатория, куча друзей и подопытных животных. Ах да, за несколько лет до своей физической смерти у меня и моих исследований даже появилась цель. От долгой болезни умерла моя мать, и я задумался о том, как при помощи магии можно продлить жизнь простым людям. Вместе со своим знакомым некромагом, я провел целый ряд экспериментов. Их главный результат ты видишь перед собой».

Я удивленно моргнула.

— Ганс, ты ставил опыты на себе?

«Вот еще, — мне показалось, что ворон фыркнул. — Все было гораздо банальнее и совсем не героично. Я просто полез туда, куда не следовало. Моим главным рабочим инструментом, как, собственно, и твоим, была речь. Скромничать не буду — ею я владел виртуозно, и заклинатель из меня вышел очень толковый. Однако все, что касалось ручного труда, мне не давалось вообще. Помнится, Зина таких людей, как я, называла грубым, но очень верным словом — рукожоп. Я как раз был одним из них — чтобы не взял в руки, обязательно или ломал, или терял, или наносил себе какое-нибудь мелкое увечье».