Юлия Ляпина - Второй шанс. Книга 1 [СИ litres]

Убедившись, что вчерашние добрые знакомцы с утра больше напоминают злобных псов, маркиза забилась в дальний угол повозки и задремала под стук колес. Она не понимала, насколько ей повезло, встретить в старую ведьму. Сняв приворот, старуха заставила всех ее спутников поклясться, что никто не тронет ее и пальцем:

– Я вижу, что этой девочке суждено многое, а еще вижу, что свой путь она уже начала. Если кто из вас штаны на месте не удержит – все сдохните! – выпалила старая карга и плюнула в огонь, закрепляя свои слова.

Если кто и поглядывал на чистенькую миловидную девчонку, после той ночи все стали скромно отводить глаза – связываться с настоящей ведьмой никому не хотелось.

Итак, караван неспешно ехал, ехал, и… приехал в карантин. Суровые усачи в синих солдатских мундирах сгоняли путешественников с дороги на луг громко вопя:

– Карантин, карантин! Путь закрыт!

Ворчащие крестьяне и купцы получали бирки с датой въезда в карантин и вздыхая устраивали биваки, ссорясь из-за хвороста и сена на подстилки.

Сначала Аннелора расстроилась – свидание с женихом откладывалось на целый месяц! Потом рассердилась – она тут страдает, сгорает от желания быть рядом с ним, а Фредерик все еще не нашел ее! Потом девушка принялась плакать, ругать себя и оправдывать графа Бедфорда, но все было напрасно – солдаты никого не выпускали из карантина, пока не пройдет три недели, за которые становилось понятно – здоров путник или болен.

Условия жизни в карантине были самые спартанские. За водой выстраивались очереди к единственному ключику, обнаруженному поблизости от временного лагеря. Хворост из прозрачной рощи, окружающей луг выбрали в первые же сутки, а сырые деревья не желали гореть без искр и дыма.

От постоянных истерик Анни спасали только занятия с метателем ножей. Скучать и бездельничать она не привыкла, а потому быстро оценила новые возможности и принялась осваивать искусство метания ножей, не предполагая, что оно ей когда-нибудь пригодится.

Через две недели ее учитель заболел. Анни проводила с ним в фургоне долгие часы, обтирая горящее в лихорадке тело, подавая воду и поправляя повязку на лице – даже тусклый свет вызывал у больных резь в глазах.

Вокруг уже лежали вповалку его друзья, а поблизости на телегах стонали крестьяне, ехавшие на свадьбу. Через несколько дней заболел каждый второй, еще через пару дней в дальнем конце карантина начали копать ямы и засыпать их негашеной известью.

На глазах у юной маркизы огромная толпа людей, скопившихся в карантине, начала впадать в панику. Слова «переехал на тот конец карантина» стали синонимом смерти.

При появлении малейших признаков заболевания несчастный начинал искать помощь, хватать за руки всех, проходящих мимо: солдат, сиделок, докторов в просмоленных костюмах. С такими безумцами поступали довольно жестко: пеленали в простыни и поили успокоительным настоем. Если не было успокоительного, вливали стакан крепкого вина.

Увы, в этой пустынной местности для такого количества людей не хватало даже предметов первой необходимости: тюфяков, посуды, корыт для стирки грязного белья. Но еще больше не хватало людей, способных подать стакан воды и утереть лицо. Несколько женщин, потерявших в карантине близких, служили сиделками, за остальными практически никто не ухаживал.

Тут – то и пригодилось Аннелоре вбиваемое матушкой умение ухаживать за больными и ранеными. Как знатная дама, получившая отличное образование, Аннелора умела парить травяные отвары, унимающие лихорадку и боль, поить лежачих с помощью ложечки и перевязывать раны. Брезгливость и нервы отступили в первые же дни, когда вокруг все плакали, стонали, проклинали или молились. Все на что хватало сил – бродить с ведром воды и сомнительной чистоты тряпками, обтирая потные лица, подносить к обкусанным губам обгрызенную деревянную чашку, да иногда закрывать глаза тому, кому еще вчера подавала чашку.

Больше всего юной маркизе пригодилась хорошая память и любовь к литературе. Лежать в фургоне было скучно не только метателю ножей – рядом в телегах метались в бреду дети и взрослые, остановленные королевской заставой.

Аннелора, напоив всех теплым отваром, принималась вслух читать любимые древние легенды, петь старинные баллады и пересказывать сказки и пьесы, которые читали ей самой. Порой ее голос был единственным, звучащим над карантином, даже солдаты старались тише двигаться между рядами телег, выбирая из толпы трупы.