Оксана Чекменёва: Место, где живёт счастье

Держа на руках проснувшуюся Бри, Кристиан пропустил меня вперёд, и, зайдя в холл, я увидела поджидающего нас светловолосого оборотня, держащего на руках крошечного младенца. Я чуть нахмурилась, пытаясь его вспомнить, за эти годы я перезнакомилась со всей роднёй мужа и даже научилась их всех различать, но кажется, этого мужчину я прежде не встречала.

– Алекс? – ошеломлённо выдохнул Кристиан, войдя вслед за мной, и тут же шагнул вперёд, словно стараясь укрыть меня от гостя.

И я поняла, кто передо мной. Отец Кристиана и всех его братьев и сестёр. «Кукушка в штанах», как окрестила его Рэнди. Тот, кто сделал своей целью зачать как можно больше детей, а потом забирал их у матерей, отдавал на воспитание старшему сыну и больше ими не интересовался.

– Здравствуй, Кристиан, – ответил Алекс, с робкой надеждой глядя на моего мужа.

– Что тебе здесь нужно? – голос Кристиана звучал жёстко и непримиримо, и он имел на это право.

Если остальные дети Алекса страдали лишь от его пренебрежения, чувствуя себя брошенными и ненужными собственному отцу, то Кристиану пришлось по его вине пережить настоящую трагедию. Когда мой муж был ещё совсем юным и учился в колледже, он встретил и полюбил девушку, по имени Пенни. А на беду приехавший «погостить» Алекс соблазнил её просто так, ради развлечения и самоутверждения. Причём использовал для этого свой дар очаровывать, который был чем-то вроде гипноза, поскольку она не поддалась его природному обаянию. Осознав, что именно произошло, Пенни покончила с собой, а Кристиан долгие годы страдал не только от потери любимой, но и от чувства вины – ведь это он невольно познакомил Пенни с Алексом.

Долгое время, из ложного чувства вины, он скрывал от своих близких роль Алекса во всей этой истории, но однажды всё же рассказал Рэнди. Та сумела убедить Кристиана, что его вины во всей этой истории нет, он сам пострадавший, а когда всю правду узнал Гейб, то лишил отца содержания и запретил появляться в Долине, сказав лишь, что детей его продолжит принимать, поскольку не сомневался – Алекс не оставит свою идею-фикс о размножении, а самостоятельно воспитывать своё потомство вряд ли захочет и сумеет. И оказался прав – пятнадцать лет назад у Кристиана появилась новая сестричка Холли, которая сейчас жила с Рэнди и Гейбом, называя их мамой и папой.

И вот сейчас Алекс здесь, в нашем доме. С младенцем на руках. Неужели привёз Кристиану своего очередного ребёнка?

– Я хочу попросить прощения, – умоляюще глядя на моего мужа, сказал Алекс, и голос его, к моему удивлению, звучал искренне. Это очень не вязалось с образом того эгоиста, о котором я слышала. – Прости меня, сынок. Я поступил отвратительно. Я был эгоистом. Но, клянусь, я и подумать не мог, что это приведёт к подобным последствиям. Пожалуйста, поверь.

Кристиан молчал, глядя на отца. Я не видела его лица, так что не могла знать, что он чувствует. Поэтому попыталась обойти его, чтобы заглянуть в лицо, но вновь была задвинута ему за спину.

– Зачем тебе моё прощение? – наконец спросил Кристиан. – Ты почти полвека прекрасно жил без него. Что тебе нужно на самом деле?

– Я хочу вернуться в Долину, – Алекс опусти глаза, словно стыдясь, потом снова вскинул их, открыто глядя на сына. – Это для меня очень важно. И я знаю, что без твоего прощения Гейб меня туда не пустит. И будет прав. Поэтому я готов на коленях умолять тебя о прощении.

– Устал жить без денег Гейба? Или среди женщин ты больше не котируешь? Не верю.

– Я не прошу денег, просто возможность жить в Долине. Я буду работать. На полях, на ферме, где угодно. Я не буду нахлебником, обещаю.

– Брось, Алекс, ты в жизни ни дня не работал. Сначала был на содержании у Гейба, потом у своих богатых любовниц. Что изменилось?

– Всё изменилось. И ты не прав – я работал последние два года, и продолжил бы и дальше, но… – он опустил глаза на младенца и прикоснулся губами к покрытой рыжим пушком головке. И столько нежности было в этом жесте, столько любви, что у меня защемило сердце. – ВСЁ изменилось.

– Откуда у тебя этот ребёнок? – мне всё же удалось высунуться из-за спины мужа настолько, чтобы я могла увидеть, как он нахмурился.

– Это Патрик, мой сын, – в голосе Алекса сквозила настоящая отцовская гордость, и это совсем не вязалось с образом того, кто бросил почти сотню своих детей на старшего сына и никогда в этом не раскаивался. Что же особенного именно в этом малыше, если он вызывал подобные чувства у законченного эгоиста?