Марина Суржевская - Чудовище Карнохельма

Самая обыкновенная дева.

Лишь на лице посверкивали круглые дымчатые стекла, скрывая взгляд.

— Что это на ней? — не отводя единственного глаза от чужеземной невесты, произнес Бенгт.

Лейв лишь пожал плечами.

— Может, украшение какое? — предположил он. — Кто их, этих чужеземок, знает…

Дева наконец спустилась, и к ней шагнул черноволосый ильх. Жених протянул невесте руки, и та, на миг замерев, осторожно подала свои.

— Ну вот и посмотрели на затуманную деву. Говорил ведь — наши лучше, — брякнул Лейв, потирая шею и отгоняя застилающий взор хмельной туман.

Бенгт еще постоял, склонив голову, а потом, резко развернувшись, пошел обратно.

А Лейв, недоумевая, какая блоха укусила приятеля, поплелся следом.

Несколько бесконечных, невероятных, потрясающих минут мы просто молчали. Смотрели. Дышали. Пытались осознать и впитать в себя медленно выплывающий из морской дымки город. Даже несколько дней на корабле не смогли подготовить меня к этой невероятной картине!

Краем глаза я увидела, как Иветта подняла руку, приподняла очки и украдкой вытерла с лица слезы. Надо же, а я и не подозревала в ней подобной чувствительности. Впрочем, в случае с моей язвительной спутницей, скорее всего, дело не в сантиментах, а в холодном морском ветре, поглаживающем щеки. Вряд ли Иветта настолько прониклась пейзажем, чтобы позволить себе слезы. А вот я… Я не сдержалась.

Все-таки фьорды оказались невероятными!

— А я была уверена, что все эти постеры из рекламы о переселении — вранье, — тихо протянула за спиной Лидия. И, не смущаясь, шумно высморкалась в огромный клетчатый платок.

Сейчас я была благодарна девушке за ее невоспитанность, это позволило скрыть мою собственную растерянность. Порывшись в кармане, тоже выудила платок и вытерла нос, а заодно и протерла очки. Минутная передышка позволила слегка восстановить дыхание и вернуть себе пошатнувшееся самообладание. А как говорит моя бабушка Катарина-Виолетта: «Всегда держи лицо, Эннис! Это главный признак хорошего воспитания!»

Я вернула платок в карман, очки на нос — и снова посмотрела вперед. Наша сбившаяся в кучу троица переселенок стояла на носу корабля, с которого открывалась картина, поражающая воображение. Внизу плескалась холодная вода, заключенная между отвесными скалами, сжатая ими с двух сторон. Вода злилась и билась, вспенивалась на порогах и граните, а порой взбиралась наверх и срывалась вниз водопадами. Выше стелились изумрудные холмы и темные сосновые леса, а впереди… впереди возвышался город. На фоне кобальтового неба взмывали к облакам его башни, пики, шпили, ярусы, колонны и арки! Это был самый невероятный город, который я только могла представить! Заходящее солнце золотило огромные витражные окна белоснежных зданий, каменные статуи строго взирали на гавань с площадей и мостов, а над узким проливом, ведущим к причалу, застыл гигантский воин с поднятым мечом. Я задрала голову и придержала меховую шапку, со смесью ужаса и благоговения взирая на колосса высотой с небоскреб. Наш корабль как раз проходил между его ногами, стоящими на разных берегах. Кончик стального меча, на который мог бы приземлиться самолет, вздумай каменный воин положить его на землю, оказался над нами.

Мы испуганно сжались, безотчетно опасаясь великанского оружия и грозного, почти живого взгляда гиганта.

— Это страж Варисфольда, девы. Харос Первый, — почтительно произнес ильх, сопровождающий нашу группу. — А город впереди — сердце фьордов. По легенде, в эту гавань не может войти хёггкар, везущий людей с дурными намерениями.

Я покосилась на говорившего и в очередной раз смутилась своего интереса. Впрочем, ильх на все наши взгляды и восторженные вздохи лишь улыбался, как и остальные члены группы. Не смотреть на мужчин, высоких, мощных, бородатых, одетых в меховые плащи и кожаные штаны, легко поднимающих тяжелый корабельный инвентарь, было выше наших женских сил. За несколько дней на корабле, который здесь называли хёггкаром, мы слегка привыкли к невероятной внешности мужчин фьордов. Себя они называли ильхами, а нас смешно величали девами. Но до сих пор казалось, что на встречу переселенок намеренно отправили вот такие отборные экземпляры, чтобы мы не передумали у границы и не сбежали.

Еще недавно о подобном путешествии жители нашей Конфедерации могли только мечтать. Тысячелетие назад нашу планету разделил Великий Туман — непознанная субстанция, непроницаемой стеной отделившая часть земель, которые мы называем фьорды. Веками эти территории считались потерянными, ведь, несмотря на все достижения прогресса, мы так и не сумели пробиться на другую сторону. Ни наши машины, ни зонды, ни иные изобретения не могли преодолеть эту границу. Ученые Конфедерации бились годами, пытаясь найти решение и проникнуть на заповедные территории или хотя бы объяснить свойства Тумана и его странную непроницаемость. Но, увы, безуспешно.