Марина Ли - Два жениха и один под кроватью

До моего рождения маменька была последней ветвью своего рода. Когда-то могучая аристократическая семья тогда насчитывала трёх стариков да десяток старух. И с папенькиной стороны дела обстояли не лучше: один из сыновей многодетной семьи на двадцатый год службы внезапно почувствовал небывалый, невероятный прилив магических сил. Не испросив отпуска, он в тот же миг сорвался в родовое имение, находящееся всего в двух часах езды от места службы, и обнаружил его полностью разрушенным.

Это был один из последних демонических прорывов. И он, быть может, не был самым кровавым — погибли всего две семьи, пусть и в полном составе, собравшиеся на празднование помолвки младших детей, да три десятка слуг. Согласитесь, это гораздо меньше, чем целая провинция. Однако от этого тот случай не стал менее трагичным.

К тому же демоны, напитавшись магией и кровью дали такой отпор прибывшему на место отряду боевиков, что те едва устояли. Слава Предкам, с ними был папенька, к которому ушла вся сила погибшего рода. Без его резерва они бы точно не выстояли.

После того случая Император законодательно запретил собираться всем членам одного рода в одном месте. Ведь если бы папенька не лишился в наказание за какую-то провинность увольнения и таки поехал на помолвку младшего брата, демонам бы досталась сила двух магических семей — и Предел бы тогда точно не выстоял.

Ну, а потом Император вручил папеньке орден, пенсию и маменьку, которую давно собирался выдать замуж, да подходящей кандидатуры не было.

А ещё два года спустя у маменьки с папенькой родилась девочка. И вся недюжинная сила двух аристократических родов однажды должна была достаться ей. Мне то есть. И всё бы ничего, кабы я родилась мальчишкой! Или чтобы, например, папенька, не успел полюбить нашу маменьку больше всех на свете… Впрочем нет. Больше, чем её, он любил — и любит! — только нас с Бредом.

В конце концов, даже на это можно было наплевать. Но роды были больно тяжёлыми и эрэ Вилки — наш семейный лекарь — сразу предупредил обоих моих родителей, что следующего раза маменька не переживёт, даже до разрешения от бремени не дотянет. И папенька молил его заговорить мамино чрево от тяжести. И руки жене целовал, чтобы она это позволила. Она позволила. Потому что любила.

И эрэ Вилки сделал то, что был должен.

А папенька уехал в хлеставшую ледяными плетьми ночь, в яростную грозу, в злой дождь с колючим снегом, которые вдруг обрушились на провинцию Чаберт в самом начале августа.

Но папенька — после двадцати-то лет на Пределе — не испугался непогоды, он думал лишь о том, что сделает император, когда узнает, кому досталась ВСЯ магия, особенно ценная во времена затянувшейся на долгие годы войны. Он же без зазрения совести прикажет папеньке взять любовницу, две любовницы, три любовницы — пока одна из них, наконец, не родит парня. Настоящего наследника. Того, кто сможет служить на Пределе. А если папенька изволит отказаться… Ну, что ж… Тогда по воле судьбы он может внезапно стать вдовцом.

Вот так в нашей жизни появился Бред. О подробностях же мы узнали гораздо позже. Тогда же поняли и другие вещи, которые прятались за простой правдой о том, что наши родители купили наследника рода на мосту Менял за семь су.

Например, чего на самом деле стоило отцу сотворить заклинание, в результате которого магия его рода по капельке перетекала к простому, когда-то чужому мальчишке. И то, что мама за четыре года поседела в старуху не из-за возраста, а из-за того, что Бред с пятнадцати до девятнадцати жил и служил на Пределе. И то, почему папенька, боевик, аристократ, столичный модник и франт, выбрал жизнь в провинции Чаберт, в родовом маменькином имении со странным названием «Хижина».

Но это было гораздо позже. А тогда мы с Бредом переглядывались и загадывали: всыпят нам за то, что мы ТОГДА подслушали, или просто сладкого лишат.

Не всыпали. И сладости мы за обе щеки уплетали до самого отъезда в Академию. И — да. Я была первой и единственной девочкой, которая поступила туда в восемь лет, успешно сдав вступительные экзамены, по совету папеньки, назвавшись мальчиком.

Хорошо, что мама не видела, как её любимый муж криво обрезал мне косы кинжалом и помогал облачиться в мужской костюм. Забегая наперёд признаюсь, косы я так и не отрастила. Да и какой из меня бы был боевик с патлами? До лопаток — максимум.

— Ну или демоны смогут через волосы высосать твою силу, — напомнил родитель, когда я поняла, чего меня хотят лишить.