Алика Мур: Девственница для альфы

Звонкий стук каблуков отражался от серых стен пятиэтажек, проносился вдоль тускло освещенной единственным подслеповатым фонарем улочки и тонул в ночной мгле. Миловидная танцовщица стрип-клуба «Пинкертон» Лайма плотней укуталась в шаль и ускорила шаг. Скорей бы добраться до дома, где можно почувствовать себя хотя бы в относительной безопасности. Она испуганно огляделась по сторонам, всем своим нутром ощущая невидимого преследователя. Он шел за ней по пятам. Превратившись в бестелесную тень, скрывался в тумане, клубящемся вдоль мостовой.

Чертовы клиенты – эти похабные взгляды женатых кобелей, которые из ночи в ночь сменяли друг друга за столиками заведения, преследовали ее даже во снах. Но все же они были безобидными кобелями, не стоящими того, чтобы их бояться. Все, кроме этого.

Высокий шатен, с атлетической фигурой и пронзительным взглядом мраморно-серых глаз – он был новеньким. Ни сама Лайма, ни девочки не видели его раньше не то, что в клубе – в городе. И это напрягало. Она не любила незнакомцев, и надо же, как ей повезло.

Мужчина, сидя в одиночестве за ближайшим к сцене столиком, пристально следил за ней. Его навязчивое внимание ни на секунду не позволяло расслабиться. Была бы на ней одежда – он разорвал бы ее в клочья одной силой мысли. Но на Лайме были лишь прозрачные стринги, поэтому взгляд незнакомца вскрывал нежную загорелую плоть, перебирая дрожащие внутренности.

Испытывала ли она отвращение? Нет, это было нечто другое. Смертельный ужас, с примесью возбуждения и откровенными нотками вожделения. Никогда ни с одним клиентом Лайма не позволяла себе эмоций сильнее равнодушия. Но сегодня с ней творилось нечто невообразимое.

Незнакомец буквально пожирал ее хищным взглядом, а она… Она, словно в трансе, танцевала лишь для него, с легкостью порхая вокруг пилона, не замечая десятков пар глаз, похотливо пялящихся на нее, и с каждым движением погружаясь все глубже в пучину страсти. Невероятно! Невозможно!

Девушка поежилась, отдавая себе мысленные приказы успокоиться. Совсем скоро она забудет и о ночах, проведенных в этом прогнившем насквозь заведении, и об этих богатеньких ублюдках, и о красавчике, так умело околдовавшем ее одним лишь взглядом. Но как же она их всех ненавидела. Особенно эту жирную корову, мадам Живодарову, за глаза прозванную Живодеровой – хозяйку клуба.

Лайма не раз представляла в мечтах, как эти «денежные мешки», которых так боготворила «мадам», жестко и всем скопом имеют зажравшуюся леди «босс». К черту ее. К черту их всех. Она немедленно вернется в съемную квартирку, соберет немногочисленные пожитки и первым же поездом уедет подальше от ненавистного городка.

Резкий порыв ветра распахнул тонкую шаль, оголяя бархатистую кожу живота. Зачем вообще нужен этот бестолковый аксессуар? Лайма попыталась поймать одну сторону накидки, развивавшуюся по ветру и зацепилась каблуком за булыжник. Черт! Она растянулась на ухабистой дороге, больно приложившись всем телом о каменную кладку. Черт, черт, черт.

Ругаясь про себя, как пьяный сапожник, Лайма перевернулась и, усевшись задом на дорогу, попыталась рассмотреть раны. Отлично. Оба колена украшали кровавые ссадины – прекрасное дополнение к образу стриптизерши. Впрочем, с сегодняшней ночи, бывшей стриптизерши.

Она осмотрела ободранные ладони, которые ныли не хуже пьяной соседки по квартире – ничего, жить можно. Лайма попыталась подняться. Где же туфли? Где эти чертовы туфли? Она встала босыми ногами на холодную мостовую и огляделась. Одна туфля валялась рядом, другой же и след простыл. Что за ночка?

Лайма подняла сумочку и отыскала среди разбросанной косметики мобильный. Подсвечивая дорогу, она медленно кружила на месте. Очередной порыв ветра влетел в водосточную трубу и с утробным завыванием устремился вверх. Черт возьми, где же… За спиной раздалось приглушенное рычание. Лайма вздрогнула. Что это? Бездомная псина? Она обернулась так резко, что помутнело в глазах.

Из темноты переулка выдвинулась черная тень. Лайма остолбенела. Нет, это не тень – зверь. Господи, кто это? Жуткая псина размером с теленка остановилась в нескольких шагах и уставилась на нее немигающим взглядом. Черная шерсть на холке угрожающе вздыбилась, в раскосых глазах сверкнул хищный блеск.

– Господи, боже ж мой, – выдохнула Лайма.

Желудок тут же скрутило в тугой узел. Неужели волк? Таких огромных особей она не видела даже по телевизору.