Юлия Журавлева - Вот это попадос [СИ]

— Вы ведь даже не знаете, кто я, — ухватилась за последний аргумент я. — Я совсем не орка, а вообще человеческая женщина!

— Это, конечно, плохо, что ты человечка, но ничего, привыкнешь. У степи есть своя душа, прекрасная, свободная и горячая, словно полуденный зной. К тому же предки избрали тебя неспроста, значит, ты достойна жить среди нас.

— Я хочу домой, — на мои глаза навернулись слезы, — я не хочу жить в степи…

— Я все равно не в силах тебе помочь, — шаман остался безучастным к моему горю. — Поэтому для всех станется лучше, если ты примешь свою судьбу.

Я чувствовала, как слезы катятся по щекам. Нет, это слишком жестоко! Другой мир, орка, ужасное замужество! За что? Что я такого сделала? Зачиталась книжкой и уехала в депо?

— Не плачь, — шаман протянул мне бурдюк. — Тебе надобно хорошо отдохнуть и выспаться перед завтрашним. День предстоит непростой, а ночь еще сложнее.

— А что будет ночью? — я принюхивалась к содержимому бурдюка, ядрено пахнущего самогоном, прикидывая, так ли сильно мое горе, чтобы напиться.

— Скрепление ваших душ ритуалом единения.

— И как же он скрепляется? — я догадывалась, конечно, но чувствовала, что подвох есть.

— Перед всем племенем твой муж возьмет тебя, доказав, что он не только могучий воин, но и великий мужчина.

Я чуть бурдюк не выронила.

— На глазах у всех?!

— Да. Не менее трех раз, а лучше пяти, — добил меня шаман. — Иначе в его мужественности и силе потомства усомнятся.

Я вспомнила того громадного орка, во всех мирах понятие «настоящего мужика» одинаковое: могуч, вонюч и… Ладно, в общем, надо бежать!

Я пока отложила бурдюк, голова мне пригодится трезвая.

— Спасибо, что просветили, буду готовиться, — стиснув клыки, поблагодарила я шамана.

— Иди, избранная. И пусть горячие ветра степей следуют за тобой. Твой ирган четвертый с востока.

— Мой кто? — обернулась я. На мой вопрос шаман только обвел глазами юрту, значит, она здесь называется ирган. А покой мне даже и не снится.

Сначала я долго искала восток, потом считала четвертый ирган, боясь зайти не туда, и, по возможности, не привлекая внимание проходящих мимо орков. Да-да, все вполне нормально, что я кручусь на месте и заглядываю в юрты, то есть ирганы, чтобы не пропустить свой. Мое с трудом найденное жилище было проще, чем у шамана. Хотя, казалось бы, куда уж проще, но у него там какие-то украшения имелись, да и шкуры явно получше и поновее. А ведь я, на минуточку, дочь вождя!

Так, ладно, дочь вождя, соберись, иначе станешь женой великого воина и могучего орка. Бррр! Об этом даже думать противно, о том, чтобы реализовывать на практике — и подавно. Бежать я готова куда угодно, лишь бы подальше. Решив дождаться ночи и по тихому уйти, я успокоилась и села на шкуры. Точнее просто села, до спокойствия мне было, как пешком до Китая, причем из этого мира. В голове царил невероятный сумбур, начиная с того, что я действительно в другом мире (подумать только!), заканчивая тем, что я теперь орка и с этим надо что-то делать. Не выдержав, я встала и начала нарезать круги по юрте или, по-местному, по иргану. Я не то, чтобы резко против, приключения — это хорошо, но не в теле же орки? Да и вообще, что будет с моим? А смогу вернуться? А если не смогу?

Стоп. Без паники. Я села на шкуры и снова откупорила бурдюк, который прихватила у шамана исключительно нервы успокоить. Глоток обжег горло и провалился в желудок. В голове мгновенно зашумело, и мир поплыл. Шкуры несколько смягчили удар. Последнее, что я поняла — воняем мы со шкурами примерно одинаково.

— Ты, шыхова Гхыша! Шых тебя дери! Очнись!

Я открыла глаза, чувствовала себя преотвратно, а еще надо мной снова склонился орк! Если бы не пересохшее горло, которое нещадно болело, я бы снова заорала. Но на мое счастье, голоса не было, иначе огребать мне снова дубиной по многострадальной и без того больной голове.

— Давай! Поднимайся! Темные, чтобы их Шых отодрал, напали!

— На кого напали? Какие темные?

— Ты что вчера пила? — заревел мой «братец-орк». — Хватит болтать, бери дубину и побежали!

У выхода действительно стояла дубина. Судя по тому, как удобно она легла мне в руку — моя. А еще я заткнула за пояс здоровенный нож, на вид нечто среднее между финкой и тесаком. Брат рычал, пока я там капалась, но ждал. А потом мы побежали.

Вот тут я поняла, что значит: все побежали и я побежал. Я неслась посреди зеленой толпы, все вокруг что-то орали, кричали, вспоминали, кто Шыха, кто Дрыха, кто просто темноэльфийскую родню перечислял. Боевой дух поднялся до небес, я вместе со всеми неслась вперед, активно размахивая дубиной, чувствуя единство со своим племенем. Откуда только взялось? Не иначе, память тела. Захотелось тоже что-нибудь покричать, но поскольку местных кричалок я не знала, то заорала первое подходящее, пришедшее на ум: