Альма Либрем - Ведьмина генетика

— Что ты будешь делать дальше?

Мартен вздрогнул и от неожиданности уцепился пальцами в желоб, чтобы не свалиться с крыши и не полететь вниз из высоты в полторы сотни метров. Белла, наплевав на безопасность, на то, что в платье всегда легко запутаться, а ее туфли — совсем не та надежная обувь, в которой надо лазить по крышам, пошла за ним — и каким-то образом сумела совершенно беззвучно приблизиться с Мартену и остановиться на той самой крохотной площадке. Постояв немного, решилась наконец-то и устроилась рядом с ним. Даже взяла за руку, словно пыталась найти себе опору, благодаря которой зияющая под ногами пропасть не будет казаться настолько страшной.

— Итак, — прошептала она, мягко улыбаясь, — ты стал королем Рангорна.

— Да, — нехотя отозвался Мартен, понимая, что отрицание в данном случае делу не поможет. — Оказывается, теперь у меня огромная страна, которой я должен как-нибудь править, и папенька, которого корона самостоятельно отлучила от участия в управлении… Не скажу, что это было ожидаемо.

— Ты ведь не хотел быть королем.

— Да, — кивнул Мартен. — Но ведь… Я же нужен Рангорну. Хочу я этого или нет, а мой долг — заботиться о своей стране, а не трусливо прятаться от нее по углам в надежде, что трон займет кто-то другой. Кто? Его разве примет корона?

— И ты не боишься? — спросила Белла.

— Конечно, боюсь… И выбор у меня есть. Был. Но я его уже сделал, а менять — просто не вижу смысла. Это было бы жестоко по отношению к тем, кто в меня верит. Я устал бегать от себя самого. Давно пора было решиться, — он помолчал немного и взглянул на Беллу. — А ты?

— А что я?

— Если ты захочешь, — он осторожно обнял девушку за талию, привлекая ее к себе, — ты можешь стать моей королевой. Сможешь изменить жизнь Халлайи. Законы Рангорна не так уж и плохи, и хотя путь будет сложным и долгим, он возможен. Пройдет пусть не два-три года, пусть двадцать или тридцать, но они привыкнут. И на карте будет одним черным пятном, отрицающим силу науки и магии, меньше.

Белла задержала дыхание, кажется, пытаясь оценить его щедрость, а потом шепотом спросила:

— А если я не хочу? Если мне не нужна эта ответственность, если я не готова быть королевой? Мне возвращаться к отцу и быть принцессой, которую пытаются выдать замуж?

— Если захочешь, можешь вернуться к отцу, — согласился Мартен. — Или оставаться здесь. Или быть в Рангорне. Я думаю, тебе там найдется место… В том статусе, который тебе будет удобен. Если же ты просто не готова… У нас впереди много времени, Белла. Я готов тебя ждать столько, сколько потребуется.

— Не нужно, — выдохнула она. — Не надо меня ждать. Я уже все решила.

Мартен повернулся к ней, подумав вдруг, что выглядит, наверное, жалким, а в глазах, может, и вовсе застыло дурацкое просящее выражение, которое сейчас разозлит ее, заставит вскочить, уйти…

— Я останусь, — прошептала Белла. — Если б не я, ты бы не согласился на все это, правда? Если нам суждено пройти этот путь вместе, нет смысла оттягивать неизбежное. Если принцессу все равно заставят выйти замуж, то, знаешь, она предпочтет молодого и симпатичного короля, а не какого-нибудь старого дурака вроде ди Маркеля.

— Ну, ди Маркель тебе уже не грозит, — хохотнул принц.

— Ничего страшного. Молодой король все равно лучше, — отозвалась Белла. — Хотя, если ты вдруг передумаешь, какой-нибудь артефактолог, мэтр Мартен де Крез меня тоже устроит. Ну, мало ли…

Но Мартен не позволил себе фантазировать на эту тему. Он привлек Беллу к себе и поцеловал ее в губы быстрее, чем она успела возразить или что-нибудь придумать.

Витать в облаках изредка, может, и приятно, но лучше обеспечить себе нормальную жизнь на земле, чтобы не сбегать в сны каждый раз, когда будет подходящая возможность…

Эпилог

В этот раз зал выглядел совершенно иначе. Все же, одно дело, когда женится принц, который когда-нибудь, в далеком будущем, унаследует все-таки престол, а совсем другое — когда это свадьба молодого короля, который совсем скоро станет и правителем Халлайи, когда отец его будущей жены отречется от престола.

Мартен, впрочем, не замечал этого. Все перемены, которые случились вокруг него, казались ему чем-то фоновым и, признаться, не особенно значимым. Он не мог уделить достаточно внимания украшенному тронному залу, буквально сверкающему от множества свадебных украшений, а алтарь остался точно таким же, да и священнослужителя пригласили того же самого.

Единственное, что для Мартена всерьез изменилось — это то, что его родители теперь стояли рядом с остальными гостями, пусть и в первых рядах, как люди куда более значимые. Отец без короны казался совсем другим, словно обновленным. Принц помнил, что произошло, когда он впервые увидел Лиара после своего возвращения. Бывший король Рангорна осунулся, был бледен и без конца ходил вокруг собственной короны, но не решался прикоснуться к ней. Ирвин потом объяснил Мартену — Лиар пытался, но так и не смог решиться вновь предстать пред своей страной в качестве правителя. Слова Акрена подействовали в первую очередь не на символы власти, а на людей, да и на самого Лиара тоже. Они лишили его уверенности, заставили осознать — чтобы быть королем, нельзя просто хотеть этого. Нельзя просто носить корону на голове.