Надежда Кузьмина - Тимиредис. Летящая против ветра

Наверное, глаза у меня были совсем квадратными, потому что Тин замолчала.

А я пыталась уложить в голове перевернувшуюся картину мира – моя мать плыла на корабле и умерла от болезни. Она меня любила. Она умела писать! И дала мне чудесное длинное имя, какого тут не было ни у кого.

– А кольца? – задала я первый пришедший в голову вопрос.

– Кольца, да. Единственный след. Потому я их и стрясла с твоей Фарины. Ей они что корове седло – ни на один палец не налезут, на другую руку деланы. А тебе вдруг да помогут найти родственников? Чем Лариша не шутит?

В богиню удачи, Ларишу, я верила с тех пор, как нечаянно разбила фарфоровую тарелку на кухне и думала, что меня за нее убьют, но тут, как по заказу, грянул гром, сорвалась ставня и расколотила еще пяток. Моя криворукость в общем бедламе проскочила незамеченной.

– Золотое, думаю, было обручальным. Похоже, во всяком случае. А другое – из синеватого металла – сама не знаю, что это. Какие?то руны. А чьи – не ведаю. Руны и у викингов есть, и, говорят, у эльфов. А еще рассказывают, что у драконов тоже руны. Тут я тебе не помощник. Все, что могу, это сделать так, чтобы кольцо у тебя не отобрали и не украли. Но магия это довольно сложная, и тебе может быть больно. Решай сама – хочешь схоронить его или станешь кольцом носить?

Думала я недолго. За всю жизнь у меня не было ничего своего. Если рубаха – то обносок. Если обувка – то самые дешевые лапти с напиханными для тепла шерстяными оческами. И тут такая драгоценность! Конечно, надо прятать!

– Ну ладно. Решили, тянуть не стану. Сейчас посуду сполоснем и сделаем, – кивнула Тин.

Я глядела во все глаза. На то, как Тин подошла к правому – большому – сундуку, сделала непонятный жест, и крышка сама открылась. На здоровенную книгу в черном переплете, которую она оттуда достала. На то, как она положила ее на середину стола, стала листать, бормоча под нос, пока не ткнула пальцем – вот! Зачитала что?то вслух – на мой взгляд, полный бред, такого и пьяный Гуслич после самогонки нашего шинкаря не выдавал! Поманила меня пальцем. Расстегнула мою рубаху от горла, ощупала грудину пониже ямки, где сходятся ключицы.

– Вот тут пойдет! Теперь, Мири, терпи!

И, положив на облюбованное место кольцо печаткой кверху, прижала его ладонью. И снова, уткнувшись носом в книгу, начала произносить странные слова. Сначала было ничего – просто холод ободка. Потом тепло, жар… и боль, как от ожога! Резкая, режущая, рвущая. Я чуть не заорала в голос. Но вместо этого прикусила губу, стиснула кулаки и зажмурила изо всех сил глаза. Тин же предупредила, что будет больно! И я хочу его сохранить…

Что было дальше – сама не знаю. Открыв глаза, увидела потолок и брызгающую на меня водой Тин.

– Очнулась? Я уж решила, что что?то напутала. Ну, вставай, давай проверять, что вышло.

Я дернулась – опять будет больно?

– Нет, не будет, не пугайся. И посмотри сама на грудь – никаких следов нет.

Я скосила глаза вниз. И вправду, ключицы, тощая грудина с выступающими ребрами и парой сосков – и никаких следов кольца.

– Слушай. Кладешь ладонь – считаешь до ста. Убираешь ладонь – смотришь. А получить кольцо назад сможешь, только когда найдется человек, прав у которого на него не меньше, чем у тебя самой, поняла? Тогда положишь его ладонь поверх своей, досчитаешь до трехсот, и оно возникнет в руке. Давай. Клади руку и считай!

– А я не умею до ста…

– А до скольких умеешь?

– До дюжины.

– Дальше повторять за мной будешь – заодно и поучим.

Я положила ладонь пониже ключиц и послушно уставилась Тин в рот.

Мы доползли до полусотни, когда та сказала – хватит! И велела убрать руку. Я посмотрела вниз – на моей коже горели те же голубовато?серебристые знаки, что были на печатке кольца. Только сейчас они были не в ноготь указательного пальца величиной, а большими – в половину ладони. И как бы светились изнутри.

Я захлопала глазами. Вот это да! Тин – настоящая волшебница! А если у меня Дар, я тоже так смогу?

Тин усмехнулась:

– Как научишься свободно эту книгу читать, так и сможешь! А сейчас давай ложиться спать – пора.

Летние дни тянулись сладким кленовым сиропом – тягучие, золотистые, восхитительно длинные. Солнце поднималось из?за дальних гор, освещая поляну в редколесье, где стоял наш дом. Дел в деревнях сейчас было немного – летом болеют мало, разве что какой несчастный случай произойдет. Зато пару раз Тин звали подыскать хорошие места для постройки новых домов и рытья колодцев при них. Тин долго бродила по вершине облюбованного холма, забраковала выбранное место, заставила сдвинуть углы на два десятка локтей и развернуть, показала, где должна быть печь, а где – кровать. Ходившие за ней с киянкой хозяева покорно кивали головами и заколачивали в землю колышки. Мне Тин велела встать в сторонке, чтоб не мешаться, закрыть глаза и попытаться почувствовать – где тут плохо, а где – хорошо.