Алёна Волгина: Коза дракону не подруга

– Они оба бросили меня! – всхлипнула я. – Ушли, оставив меня одну!

– Может быть, они хотели, чтобы у тебя была настоящая жизнь…

«Твои родители не хотели для тебя такой судьбы», – вспомнились вдруг слова Амброзиуса. Я с негодованием подумала о волшебнике, который наверняка знал гораздо больше того, что рассказывал. Зачем нужно было от меня скрывать…?!

– Жизнь на Той Стороне словно сон, – тихо говорил Фонтерой, пытаясь меня успокоить. – Я же был там… когда был драконом. Восхищался ее чудесами, но чувствовал только холод и пустоту. Все богатства Той Стороны не стоят одного прикосновения твоей ладони, одной твоей лукавой улыбки. Неужели ты согласилась бы уйти туда и оставить меня?

В его голосе послышались ревнивые нотки.

– Конечно нет, – поспешно сказала я. – Из всех возможных реальностей я бы выбрала ту, где есть ты.

Похоже, Кеннет обладал потрясающим талантом насчет поцелуев. Наш второй поцелуй был совсем не похож на первый, но оказался именно тем, в чем я сейчас нуждалась. Он был требовательным и нежным одновременно. Мое сердце отчаянно билось в ладонях и в горле – везде, где есть пульс. Все печали, растаяв, исчезли, сметенные новым чувством.

– Вернемся к остальным? – тихо спросил Кеннет, пока я пыталась вспомнить, как дышать. – Нас уже ждут.

Снаружи под солнцем весело искрился снег. Оседланные кони стояли у ворот особняка, из ноздрей у них шел пар. Батлер с Фоксом сидели на козлах, а подбитого Мериваля со связанными руками запихнули в коляску. К моему беспокойству, Фонтерой тоже направился туда. Я схватила его за руку:

– Ты же не собираешься ехать с Меривалем?!

Вообще-то я рассчитывала, что к преступнику сядет Нед – для охраны. Кеннету сегодня и так порядком досталось!

В уголке его рта затеплилась улыбка:

– Не волнуйся за меня, моя фея. Разве ты не освободила меня от заклятья? Мериваль мне больше не страшен.

– Но ты забрал у него амулет?

Он кивнул, успокаивающе похлопав себя по жилетному карману.

– Хоть проклятье и снято, я оставлю его для памяти. Будем потом показывать его детям, рассказывая историю нашего знакомства.

От подобной перспективы мое лицо полыхнуло жаром:

– Если помнишь, наше знакомство началось с того, что я забралась через окно в твою спальню. Я бы предпочла, чтобы это осталось между нами!

– О да, это воспоминание я сохраню для себя, – улыбнулся Фонтерой. Наш диалог не предназначался для ушей остальных «ищеек», поэтому он не стал развивать эту тему, добавив только: – Энни, мы с Меривалем знакомы уже двадцать лет, и я хотел бы понять, что толкнуло его на подобный поступок.

Подумав, я согласно кивнула. Есть вещи, которые не стоит оставлять недосказанными. И есть слова, которые медленно оседают в душе, копятся, отравляя существование, заставляя снова и снова проигрывать в голове несостоявшийся разговор. Может быть, Кеннету с Ингрэмом действительно стоило все прояснить.

Итак, Фонтерой забрался в коляску, мы с Уолтером вскочили на лошадей и все вместе направились в Эшентаун.

На следующий день утро в магистрате на Коул-стрит началось очень бурно. Звучный голос мистера Тревора далеко разносился по коридорам:

– Как она могла исчезнуть?! Из запертого кабинета! Кто ночью был на дежурстве?!

Все «ищейки» сгрудились в закутке у привратника, не желая попасть Старику под горячую руку. Винс шепотом клялся, что лично запер в шкафу злополучную трость с обсидиановым лезвием. Фокс поддразнивал незадачливого напарника, Нед старался их помирить, а я помалкивала. Я знала одного не-человека, для которого запертые двери не представляли серьезного препятствия. Вернее сказать, «дверью» для него могло стать все, что угодно: отражение в пруду, осколок зеркала или заплатка лунного света на полу. Правда, у «мистера Лайбстера» был гейс, запрещающий появляться в чужих домах. Неужели трость с обсидианом была так важна для фоморов, что он решился рискнуть ради нее своей магией? Хотелось надеяться, что обсидиановый клинок теперь пребывает на Той Стороне, как можно дальше от Кеннета, а не плывет на каком-нибудь судне ко двору короля Ральфа. Даже если лорд Фонтерой больше не зависит от своего дракона, все равно тот клинок равно опасен для них обоих.

Мысли о Кеннете унесли меня далеко-далеко от тесной привратницкой, пропахшей старыми газетами и дешевой чайной заваркой. Только вчера я узнала, как многим ему обязана. Вчера вечером, после того как протестующего Мериваля отправили охладить голову в Холодный дом, мистер Тревор неожиданно вызвал меня к себе.