Марина Суржевская - Мертвое

Легкая заминка и быстрый взгляд из-под ресниц. Но мне ничего не говорила эта фамилия, и девушка улыбнулась.

— Это довольно известная фамилия. Знаешь, даже приятно встретить человека, который ничего не знает о Левингстонах. Так вот… месяц назад я увидела твой потрет на одной из кибиток. Удивилась, не поверила, а потом подумала… что ты могла бы мне помочь, Вивьен.

— Чем это? — насупилась я.

Ардена рассмеялась.

— Какая же ты колючая… а не стоит. Ведь я приехала, чтобы сделать тебе невероятное, волшебное предложение. Тебе невероятно повезло. Вивьен. Можно сказать — твое лицо обеспечило тебе пропуск в богатую и счастливую жизнь.

Я снова нахмурилась. Жизнь в приюте как-то отучила меня верить в бесплатный сыр.

— Я узнала кое-что о тебе, — улыбаясь, продолжила гостья. На старом кресле она расположилась с аристократичным изяществом. Впрочем, несомненно, она и являлась представительницей высшего общества.

Я скопировала ее позу, не желая ударить лицом в грязь.

— Вивьен Джой, девятнадцати лет от роду. Сирота, выпускница местного приюта. С семнадцати распределена в этот книжный магазин для помощи хозяйке. По сути — служанка и рабыня.

— Это не так! — взвилась я.

Но гостья остановила мои возмущения.

— Ах, не стоит. Я понимаю, что значит такое распределение. Приют отдал тебя в услужение, тебя купили за жалкие медяки. Ты работаешь за кров и скудную еду. Впрочем, тебе повезло, здесь лучше, чем в каком-нибудь… салоне.

Она усмехнулась, а я покраснела. Да, я знала, что бывает и такое. Сирота не может выбирать, где отрабатывать два года после выпуска. И мне действительно повезло. Меня купила приличная вдова Фитцильям, а не владелец швейной лавки, о котором ходили дурные слухи. Например, что девушки шьют днем, а ночами занимаются совсем другим делом.

— Вас это не касается.

— Конечно, — спокойно произнесла Ардена Левингстон. — Твое прошлое меня волнует лишь до определенного момента. Скажи, ты ведь умеешь читать и писать?

— Конечно, — вспыхнула я.

— Замечательно. И держишься весьма… неплохо! Если тебя привести в порядок… Худа только. И почему ты такая худая, словно с рождения не ела! Но лицо… глаза… Ах! Я не верила… Какая удивительная удача! Для тебя, понятно, — спохватилась гостья.

— О чем вы говорите? Что вам надо?! — не выдержала я.

— Ты должна стать мной, — торжественно объявила гостья. — Заменить меня на год.

— Что?

Мне послышалось? Или незнакомка — сумасшедшая?

— Где заменить?

Ее глаза сверкнули в свете керосиновой лампы.

— В Двериндариуме.

Гром не грянул и пол не провалился под моими ногами, но ощутила я себя именно так. Слово, произнесенное Арденой Левингстон, повисло в тесной комнатке между стеллажами и заискрилось, словно и оно обладало волшебной силой.

«Желай тихо. Твои желания тебя слышат».

Давно ли я думала о Двериндариуме? О том, что именно там есть ответы на мои вопросы. Что именно там я смогу, наконец, понять, что произошло с Ржавчиной?

Вот только попасть на заветный остров Двери для такой, как я, практически невозможно.

Нет, теоретически это может сделать каждый житель империи в возрасте от семнадцати до двадцати пяти лет. Вот только для того, чтобы открыть Дверь, надо пройти обучение и… заплатить кучу монет. По слухам, в этом году даже одноразовое открытие Двери стоит больше, чем самый роскошный особняк в Лурдене. Даже если продать этот книжный магазин вместе с фарфоровыми чашками, не хватит на Двериндариум.

Слово отозвалось внутри болью, ужасом и каким-то сладостным предвкушением.

— Вы надо мной смеетесь. — Я вскочила, но гостья снова рассмеялась и успокаивающе махнула рукой. Перчаток она так и не сняла.

— Думаешь, я проделала такой длинный путь, чтобы поиздеваться над незнакомкой? Поверь, у меня есть дела поважнее. Сядь, прошу. Я не смеюсь над тобой.

Я медленно опустилась обратно в кресло. Ардена выглядела серьезной и грустной. И мне стало любопытно.

— Видишь ли, Вивьен… я ведь могу называть тебя по имени, правда? Вот ты смотришь на меня и кого видишь? О, не отвечай, я знаю. Богатую аристократку из столицы, вот кого. Не спорю, так и есть. Но помимо этого, ты видишь самую несчастную девушку в империи, — гостья скривилась, и в ее глазах блеснули слезы. — Все думают, что богатство — это счастье. Что ж, с этим тоже не спорю. Но это еще и обязательства, которые невозможно отменить. Я так несчастна, Вивьен!