Нидейла Нэльте: Слепой Страж скрытых земель

Ноэлия

Это не со мной. Это происходит не со мной.

Небольшая, отвратительно розовая комната на втором этаже. На улице что-то цветёт такими же розовыми цветами, въедливый запах пробирается в открытое окно, пропитывает всё вокруг. Как в насмешку, вдалеке над Мелиадой возвышается императорский дворец. Холодный и теперь уже чужой.

Рэя давно пора кормить. Всхлипываю, закусив губу, но слёз нет. Император не позволит, чтобы его ребёнок в чём-то нуждался. Только это хоть как-то успокаивает.

Молчу. Другие мысли в голове не появляются, зато в ней поселилась какая-то клювастая птица, которая только долбит и долбит. И безумная пустота.

Дарсаль больше не откликается мне. Иногда кажется, что-то чувствую, но эти мимолётные проблески поглощает серая вата.

Отвратительная кровать с балдахином. Отвратительные платья в шкафу. Отвратительная женщина давно уже не первой молодости, представившаяся Пальмирой и бормотавшая что-то невразумительное о каких-то моих обязанностях. Долго бормотавшая, вперемешку со стучащей в голове птицей. Я всё смотрела непонимающе, о чём это они толкуют дуэтом. И со словами «Ладно, осваивайся», хозяйка соизволила оставить меня одну.

Из моих вещей только брюки, которые были на мне, блузка, от которой, кажется, ещё пахнет невинным запахом моего ребёнка. И куртка, любезно накинутая на плечи кем-то из сопровождавших.

Предположение, что император лишь хочет меня проучить, или добиться чего-то, представляется всё более нелепым. Как и ситуация, в которой я оказалась.

В стотысячный раз закрываю глаза и зову: «Дарсаль!»

В стотысячный раз мне отвечает ватная тишина.

Мысль о том, что, возможно, когда-то и он бывал здесь, не вызывает ничего. Кроме безудержной, звериной тоски.

Придёт ночь. И я отсюда выберусь. И...

Боже, да что я сделаю! Моя синяя аура как свеча для всех Слепых Айо!

Убить кого-нибудь, что ли, чтобы перестала быть такой чистой?

Лучше императора.

Надеюсь, хоть сегодня Палми оставит меня в покое. Хотя... особого сопереживания я в ней не заметила. Некоторый страх – да. Мало ли как дальше повернётся. Своеобразное удовлетворение, будто наконец нашла, кто ответит за её несчастья, ну или просто над кем можно позлорадствовать, рассуждая, что жизнь таки справедливая штука и всякой безродной твари укажет надлежащее место. Радость, что наконец-то удастся неплохо заработать, а то дела последнее время совсем никуда.

Сумерки сгущаются, и мне уже не верится, что ещё утром я проснулась в своей кровати императрицей. У которой было почти всё, что ей нужно. Личный Страж и любимый сын.

Дворец сверкает загорающимися окнами, манит недоступностью.

Я найду способ вернуть ребёнка. Даже если придётся убить его отца.

Но сначала... сначала любимый мужчина. Ему я сейчас нужнее.

Дарсаль

Отвратительная тишина, глушащая омаа. Фертон несётся с сумасшедшей скоростью, спеша. Со мной семеро – один управляет, трое внутри и ещё трое сопровождают на бурвалях. Что ж, император достаточно высоко ценит мою блокированную силу. Или низко – блокировку Рамара.

Все молчат. Не могу знать эмоций. Не хочу разговаривать – смысла нет. Слух не обманывает, даёт не только сосчитать и узнать тех, кто рядом: пятеро Слепых и двое зрячих, но и примерно представлять, где мы едем.

Звуки и запахи города, вечерняя свежесть, отблески фонарей под веками переходят в густую, непроглядную темень лесных сумерек.

Подальше от Айо. Дождаться привала. Собрать все силы.

Мне ли, личному Стражу императрицы, не справиться с конвоирами?

Ноэлия

Стук в дверь бьёт нежданным грохотом, вторящим птице в голове. Виски разламывает, сердцу кажется, оно не способно справиться со всем обрушившимся.

Но есть два мужчины, ради которых я должна.

И моя, твою бестию, честь. Которую не позволю пятнать. И не отдам никаким польстившимся на пикантное удовольствие уродам.

Дарсаль не зря меня обучал. Что-то да вспомню. Не пристегнёт же эта мерзкая Палми цепями?

Робкая надежда, что вдруг просто кто-то из девиц решил познакомиться, ну или поглазеть, обрывается под скрип отворившейся створки.

– Дорогая, а вот и первый посетитель, - елейным голоском сообщает тощая тётка, потрясая старческим животиком и обвисшей грудью под обтягивающим длинным платьем. Тошнотворно красным. Скоро возненавижу все оттенки красно-розового.