Нидейла Нэльте: Твой плен

Молодой человек вызывал симпатию, а ещё у него имелся меч. В этом мире слишком уж часто случались неожиданности.

Он подал руку, она легко вскочила в седло: гнараны были повыше. Мимоходом отметила, что оно удлинённое, будто специально для таких случаев. Девушек возить.

По спине скользнуло воспоминание о прикосновениях Лунара, однако Сафира не стала поддаваться грусти. Села боком, по привычке – левой стороной. Прислушалась к себе: прикосновения Тоба были не то чтобы приятными, но не вызывали отвращения.

Он направил белоснежного рысака к двери, она взялась рукой за седло, другой пришлось ухватить руку парня: конь двигался непривычно резкими толчками, каких обычно не бывает в воздухе.

Тоб вывел его из конюшни, пустил вскачь. От неожиданности Сафира вцепилась в спутника.

– Вы никогда не ездили верхом? – удивился тот.

– Только летала, – усмехнулась Сафира.

Тоб озадаченно промолчал. Она с любопытством повернулась, рассмотреть его глаза. Интересный, ореховый оттенок, такой же цвет коротких волос, слегка выступающие скулы.

Он был хорош. Сафира попыталась вспомнить, находила ли сегодня на подушке волосины. С чего она решила, что знак именно про Лунара? Зачем сказала об этом ему? Видно же, насколько ему претит сама мысль быть под контролем у кого бы то ни было: у женщины, у марага, даже у сил…

Внезапно вспомнились преследовавшие всю ночь сны, она ощутила, как волосы разгорелись. Тоб чуть повёл головой, отворачиваясь от искр.

Предводительница оторвала руку от седла, попыталась их присобрать.

– Альяра! – услышала, удивилась, обернулась.

Вспомнила, что сама выбрала это имя – и Лунар, конечно, не стал называть настоящее. Наверное, она была бы рада, если бы он забылся. Но он всегда хочет всё контролировать.

Воин появился из двери, выходящей прямо к конюшням. Она видела, как вздымается грудь – похоже, ему пришлось пробежать. Зачем? Она же не звала. Значит, опасности нет.

– Остановиться? – уточнил Тоб, однако предводительница качнула головой:

– Нет. Поехали.

Внутри взыграло что-то такое… Она не станет бежать к Лунару по первому зову, менять свои планы ради него, как он не собирается менять свои ради неё. Хватит! Он уже насмотрелся на неё в самом неприглядном свете, наслушался и от марага, и от подружки, да и сама Сафира осознавала, как иногда выглядит.

Пускай увидит, что она кому-то может быть интересна сама по себе, безо всякой связи. А то, что на самом деле Тобу не позволяет отказаться некоторый страх перед ведьмой и кодекс чести – знать не обязательно.

Сафира отвернулась, закрылась на всякий случай через фитарель. Воспоминания о сне, о купании в горячем источнике, о поцелуях продолжали бродить в голове, тревожа и смущая одновременно, вызывая желание вернуться.

Потому что тут было не то прикосновение и не тот человек. Что бы там ни требовали силы, себя не обманешь.

Предводительница обнаружила, что дыхание спутника подозрительно знакомым образом сбивается. Не могут же и на него действовать её мысли, воспоминания?

Страшно хотелось обернуться, посмотреть, стоит ли ещё Лунар, или, может, ушёл? Но она остановила себя. Талим всегда говорил: если предводительница решила уйти, оглядываться не нужно. Подданные могут счесть слабостью.

Конь миновал ворота, подъёмный мост через ров и поскакал по булыжным мостовым, отбивая подковами неровный ритм. На повороте стал виден двор замка, в который высыпало множество придворных, но деталей отсюда было не разглядеть.

Там ли ещё Лунар, она не поняла. «Да, незаметно исчезла,» – вздохнула про себя предводительница, но возвращаться теперь казалось совсем уж неправильным.

Улица шла вниз, и Сафира рассматривала дома, ощущая, что ей здесь тесно – в этом чужом городе с непонятными людьми. Солнце клонилось к закату, вызывая только одно желание: вскочить на Карата и мчаться по небу своего мира – пусть маленького, зато родного и привычного.

Огромные пространства, вереницы миров, среди которых есть опасные и просто неприятные, враждебные и воинственные, давили на предводительницу.

Углубившись в свои мысли, она не заметила, как Тоб остановился возле ворот с лепными изображениями голов животных. Кажется, Китилья называла их львами. В Рогах такого не водилось.

– Приехали, – Тоб спрыгнул, снял Сафиру.

Она отметила, что с дыханием молодой лорд справился и неприличных прикосновений себе не позволял. Однако в глазах осталось что-то… будто рассчитывает на приглашение – не то со страхом, не то с надеждой.