Елизавета Соболянская - Диссертация по некромагии

Строители уже собрались, и довольно бодро месили раствор, которым собирались обмазать стены изнутри. Тут тоже были свои секреты. Конечно, магомедичке было далеко до талантливого зельевара или опытной травницы, но основные правила она знала и, не скупясь, влила в раствор настойку полыни, пижмы, чертополоха и еще полудюжины трав, защищающих от зла, насекомых и грызунов.

Ее рука вытряхивала из пузырька последние капли, когда рядом появилась ладонь в черной перчатке с малюсеньким серебряным фиалом. Арикшавер тоже влил что-то в неопрятную бурую массу, размешал косточкой, потом выпрямился:

— Доброе утро, фройлян фон Майер.

— Доброе утро, герр Арикшавер, — спокойно улыбнулась девушка. — Можно узнать, что Вы добавили в раствор?

— Ароматическое масло, — спокойно ответил некромант, — там, где я родился, его добавляли при строительстве, чтобы уберечь каменные дома от плесени.

Инта понимающе кивнула и отправилась внутрь, выписывать руны на окнах, которые неспешно начал вставлять один из работников. Пока медичка царапала колечком по стеклу, некромант что-то закапывал у порога. После они отправились на полигон, чтобы накормить и прибрать у животных, выполнить необходимые замеры и внести в дневники новые данные.

К обеду стало жарко, прихваченная Инталией косынка пригодилась. Девушка повязала ей волосы, опустив оборку на лоб и продолжила делать записи, после каждой процедуры в контрольной группе. Наконец, Арикшавер закончил с последней клеткой, очистил перчатки заклинанием и предложил сделать перерыв на обед:

— Я сегодня потрудился взять паек, — сказал он, показывая стоящую в тени корзинку, можем пойти в парк и перекусить там, или на кладбище, — там тише.

Девушка представила, сколько в такой жаркий день желающих посидеть на траве или на скамье, и решила, что кладбище для перекуса — не самый худший выбор. К тому же, она там ни разу не была и уж, тем более, не обедала. Некромант вежливо предложил ей руку, и они вдвоем, словно парочка, вышедшая на пикник, добрались до низкой каменной ограды академического кладбища.

Здесь хоронили не всех. Большую часть студентов, погибших на практике или при несчастных случаях, отправляли на родину. Однако сирот покоили на территории Академии, как и некоторых преподавателей или одиноких магов, завещавших альма-матер свои лаборатории и библиотеки. Отдельно располагались стены памяти: красная — для огневиков и боевиков, зеленая — для магомедиков, белая — для стихийников и черная — для некромантов. Здесь были не могилы, а медные медальоны с именем, датой смерти и коротким перечислением подвигов. Эти стены были в почете, ведь значок могли прикрепить, даже если от мага не осталось ничего, кроме горстки пепла, как от Ивара-Огненное-Кольцо, или парочки костей, как от Урии-Старые-Кости. Инта помнила их истории ещё с курса истории Академии, который читали всем новичкам.

Арикшавер, не спеша, подошел к могиле, укрытой старым, оплывшим камнем. Рядом стояла удобная широкая скамья, прикрытая тенью развесистого клена. Один пасс, и с дерева слетела пыль, сухие веточки, листочки:

— Прошу Вас, фройлян! — некромант подождал, пока девушка сядет, затем поставил между ними корзинку и сел сам.

Пирожки, на этот раз, были с вареньем, бутерброды — с салом, а во фляжке обнаружился крепкий чай.

— Я брал паек рано утром, так что мне досталась ночная порция, — объяснил отличия некромант.

Медичка не возражала, к этому времени есть ей хотелось уже вовсе нестерпимо. Соединение с природой, конечно, восстановило баланс, но ведь она магичила, а позавтракать не успела. Еда на свежем воздухе казалась еще вкуснее, некромант молча ел свою порцию не пытаясь говорить, Инталия оценила это спокойное молчание и от души наслаждалась обедом. Даже пейзаж ее радовал — кладбище было старым, заросшим деревьями, кустарниками, цветами, и потому эманации смерти были сглажены буйством расцветающей природы.

Доев бутерброды, маги не спешили никуда уходить — строителям потребуется еще несколько дней на самые простые и необходимые в помещении работы, а для продолжения исследований студентке и аспиранту требовалась лаборатория. Первым молчание нарушил Арикшавер:

— Фройлян фон Майер, Вы меня удивили, — вдруг сказал он, когда девушка засмотрелась на жука, ползущего по листочку земляники.

— Чем, герр Арикшавер? — удивилась девушка.

— Умением молчать, — тьма, по-прежнему, скрывала лицо некроманта, но в голосе явно слышалась улыбка. — Мне случалось работать с девушками в лаборатории, как аспирант я читал лекции на первых курсах и, порой, едва удерживался от резких слов в сторону болтающих студенток или лаборанток. Некоторое время я был уверен, что юные фройлян не умеют молчать.