Марина Комарова: София слышит зеркала

Долгое время Шмидт не знал, где находится. Потом уже, когда пришла фрау Леманн, смог выбираться бродить в реальный мир. Бесе Мэдхен тем временем набирала силу и сумела забрать душу Юргена Леманна. Жена последнего учуяла, что рядом бродит шатта, и попыталась втянуть и ее к себе. Но фрау Леманн так просто не далась и провела ритуал с кровью. Правда, Эрих его предназначения не знал.

Все складывалось в единую картинку. Печальную и отталкивающую. Из-за нее умерли двое: фрау Леманн и Райн. Одна пыталась защитить своего мужа, другой полностью отдал себя ради моего исцеления. Бесе Мэдхен уничтожила обоих. Она нарушила ритуал объединения дара, она во время обряда на суженого пришла ко мне, приняв облик Теневого Короля.

— Соня, ты спишь на ходу, — раздался голос Стефана, вырвав меня из мыслей о прошлом разговоре. — Осторожнее.

— Да, мой генерал, — бодро отрапортовала я, изучая поданные на завтрак блюда.

Ага, сосиски и брецели, такие потрясающие немецкие крендельки, паштет, вареные яйца, ветчина и фрукты. Одобрям-с, кормят нормально.

— Доброе утро, — улыбнулся Эрих.

Я села за стол и кивнула:

— И тебе не болеть.

Он хмыкнул и перевел взгляд на Стефана, словно что-то хотел попросить. Тот только плечами пожал.

— Объект теперь тут. Вот у нее и спрашивай.

Я насторожилась и перевела взгляд с одного на другого:

— Что задумали?

Эрих прокашлялся:

— Соня, а можно, я нарисую ваш портрет? У меня задание изобразить сказочную героиню и… если… в общем…

Славка хихикнула. Стефан попытался сохранить невозмутимое выражение лица.

Некоторое время я молчала. Однако, вновь взглянув на Эриха, поняла, что отказать нереально. Поэтому только откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.

— Хорошо, — медленно произнесла я, пристально глядя на него. — Но учти, никакой спящей королевны Шиповничек!

Все замерли и недоуменно переглянулись. А потом за столом грянул дружный хохот.

…Ночью мне приснился Валентин. Ну или просто пришел во сне, кто его, Кайзера Страшных Снов, знает. А еще рядом был красивейший дворец, светлый и чистый, будто сотворенный из хрусталя, пронизанного солнечными лучами. Смеющаяся золотоволосая королевна Шиповничек и улыбающийся Валентин, заботливый и любящий брат, который тогда еще не имел никакого отношения к кошмарам.

— Ты же любишь своего брата, Соня, — как-то отстраненно произнес он, не глядя на меня.

Картинка не менялась, а голос словно звучал в голове.

— …и я тоже. Она не всегда была Злой Девочкой. Только не все знают, что Спящая красавица недолго жила счастливо после своего пробуждения. Прекрасный принц оказался не тем, за кого себя выдавал. А от горя и боли моя Шиповничек сама стала ведьмой и навсегда вернулась в пустой дом проклятой волшебницы. Впитала всю тьму и одиночество, отказалась от внешнего мира и осталась навсегда в мире снов и зеркал. И я… пошел за ней. Своих не оставляют.

Да… Ответить было нечего. Не оставляют. Хорошая мысль, правильная. Только и чужим тогда лучше не приближаться. Я прекрасно помню слова Дитера и Валентина про Шаттенштадт, про борьбу за власть, про тайные интриги шаттов. Нет, не надо мне такого… И Зеркалья слишком много тоже… не надо. Помогла и будет с меня. Пора домой. Завтра. Утренним рейсом.

Решив это, вновь крепко уснула, на этот раз без сновидений.

Спустя пять лет

Золотоволосый мальчик в бежевой куртке и брючках пробежал мимо, с радостным визгом распугав голубей. Те вспорхнули бело-серым облаком и взлетели на крышу дома из красного кирпича.

Я сидела на скамейке и читала статью о талантливом художнике по фамилии Шмидт, выставка которого произвела фурор в мире искусства. Кристиан жалел, что не прихватил с собой рогатку. (Рогатку изъяла сразу из воспитательных соображений, однако дитятко это не останавливало.)

— Крис, не балуйся, — строго сказала я. — Иди сюда.

Сын тяжко вздохнул и поплелся к скамейке. Хоть и хулиган, но слушается. При этом не делает разницы между мной и отцом. Я поправила воротник его курточки и застегнула верхнюю пуговицу. Втянула аромат яблок и корицы.

— Мы же с тобой договорились, — напомнила я. — Ты себя хорошо ведешь, а папа за это поведет в парк.

В медово-бронзовых глазах появилось обреченное выражение, но тут же исчезло. В понимании Кристиана он всегда ведет себя хорошо.

— О, какие люди! — внезапно послышалось слева.

Я повернула голову и встретилась с пронзительно-зеленым взглядом Хуммеля.