Дженнифер Бенкау: Созданная из тени [litres]

Я снова дернула рукой, и на этот раз Натаниель меня отпустил.

– Притвориться, что все замечательно? Запросто! Но я слабею и устаю разыгрывать этот спектакль. Это меня убьет. Да, знаю, я сама во всем виновата. Но это дела не меняет.

Натаниель качает головой:

– Не думаю, что ты в самом деле наложила заклятье. А его действие ты ощущаешь, потому что хочешь в это верить.

Поджимаю губы. Натаниелю не понять такой магии, однако это не значит, что ее нет. Неважно, в чарах ли тут дело или в чем-то другом, но между мной и Лиамом есть связь.

– Я вижу во снах то, что он пережил, – признаюсь я. – Мне снятся кошмары Лиама.

Натаниель выдерживает мой взгляд:

– Ты не знаешь, так ли это.

– Да ты понятия не имеешь, что я знаю, а что нет!

– Он тебе снится, я верю. Разве может быть иначе? Ты ведь любишь его.

Неужели в голосе Натаниеля я слышу горечь? Он все еще…

– Ты тоскуешь по нему, – говорит он. – Сны – игра твоего подсознания.

– Ну конечно. Так сильно тоскую, что хочу оказаться в теле Лиама в тот миг, когда он охвачен безумным страхом.

Вот, опять. Стоит произнести его имя, как голову простреливает сильной болью, затем сразу наступает онемение, и я ничего не чувствую.

– Ты боишься за него, – мягко объясняет Натаниель. – Майлин, что бы ни случилось, Салливан со всем разберется. И без тебя он сделает это даже лучше, чем с тобой.

Наверное, Натаниель прав. Из-за меня Лиам сдался в руки своим злейшим врагам, вооруженный лишь мужеством и надеждой. Но я не могу отделаться от чувства… Нет, я совершенно уверена: не вернись я тогда в Лиаскай, Лиаму не помогли бы ни мужество, ни надежда.

– Эти сны мог наслать он сам, – спокойно замечает Натаниель. – У ткачей снов магия… особенная. И очень мощная.

Звучит так, будто Натаниель убедился в этом на собственном опыте.

– Знаешь, что я сказала маме, когда спросила адрес отца? – шепчу я. – Мол, если она не поможет, я все сделаю сама. Тебе говорю то же самое. Надо попытаться, я просто не могу иначе. Это из-за меня Лиам оказался в такой ситуации.

Натаниель встает с кровати. Он стройный и мускулистый, но двигается почему-то тяжело.

– Значит, все было напрасно. Все, чем пожертвовал Салливан, чем пожертвовал я сам. Мы напрасно спасали тебя.

Я чувствую закипающую ярость. Лоб словно обжигает холодным пламенем.

– Я здесь ни при чем! – процедила я.

Натаниель обнимает меня за плечи: нежное прикосновение, но я отлично знаю, что оно может превратиться в жесткую хватку, поэтому не сопротивляюсь, пусть мне и хочется, чтобы он убрал руки.

– Я тоже.

– И все же ты поможешь мне?

– Не хочу.

Ну, это не однозначный отказ.

– Но ты ведь хочешь домой?

Лиаскай… Не знаю, что нас там ждет, но Лиаскай – наша родина. Она всегда была родиной Натаниеля. Может, и моей тоже.

– Не имеет значения, чего я хочу, – тихо отвечает Натаниель.

Прости, Натаниель, не хотелось пускать в ход эту карту, но ты не оставил мне выбора.

– Зато имеет значение, чего хочу я, генерал Бэджет. Моя сестра мертва. Я – твоя Королева.

Несколько дней беспрерывно лил дождь, поэтому теперь на дорогах стоит вода, и мы осторожно едем на машине по затопленному Килларни. Однако облака рассеялись и над городом раскинулось чисто умытое, по-зимнему голубое небо. Мы с Натаниелем долго смотрим на церковь: ее крыша в лучах полуденного солнца отливает медью. Каждый из нас знает, о чем сейчас думает другой. На кладбище за этой церковью погребена Вики. Натаниель тайком пришел на похороны и тихо держался поодаль, чтобы не расстраивать мою маму.

Но вот тень, отбрасываемая церковью на дорогу, остается позади, а мы едем дальше.

– Ты как? – интересуется Натаниель.

Отделаться ничего не значащим «хорошо» или «порядок»? Нет уж. Мы врали друг другу так часто, что хватит на целую жизнь.

– Больнее всего от мелочей, – говорю я, глядя в окно, за которым все кажется заплаканным. – День рождения прошел хорошо. И Рождество тоже. Новый год выдался совсем чудесным. У меня получалось жить без Вики. Но с мелочами я ничего не могу поделать. Мимолетный аромат, напоминающий о Вики. Или я что-то вспоминаю, чувствую себя счастливой – но тут обрушивается реальность, разбивая все вдребезги. Слышу какую-то песню и думаю: «Спеть бы ее Вики!» А спустя секунду осознаю – Вики больше нет. И так постоянно, никогда не знаешь, в какой миг это снова нагрянет. Будто порез бумагой: совсем не ожидаешь, поэтому очень больно.

Даже сквозь гул мотора слышу, как Натаниель тяжело вздыхает: